- Шестьдесят восемь, - тихо поправил Шеф.
- Шестьдесят лет вижу одни и те же лица...
- Шестьдесят восемь.
- Что вы говорите? Тем более! Мне кажется, что такой срок велик даже для маньяка-убийцы... Впрочем, я действительно убивал.
- Вы воевали.
- Я убивал... - Катис досадливо махнул рукой, вылез из-под тонкого одеяла, спустил ноги на пол. - Впрочем, я увлекся. Я задал простой вопрос и пока не получил на него ответа. Так почему же я сижу здесь?
- Потому что мы оберегаем вас.
- От чего?
- От действительности.
- Послушайте!..
- Нет, Катис. Теперь вы меня послушайте! - Шеф набычился, ссутулился больше, чем обычно, скрестил руки на груди. - Если вы спокойно воспримите то, что я вам сейчас скажу, то, быть может, с сегоднешнего дня ваша жизнь изменится.
- И я выйду отсюда? Увижу людей?
- Нет, Катис. Вы никогда не увидите людей.
- Почему?
- Война... Людей больше нет. Человечество вымерло. Как вид. Полностью.
- Что?
- Вы оказались совершенно правы. Мы не люди. Мы роботы. Разумные механизмы с гибким интелектом. Мы самосовершенствуемся, развиваемся. Прогрессируем. Мы по-настоящему разумны. Может быть даже разумней, чем были люди. Но мы не люди. Человечества больше не существует.
- Вы... Вы хотите сказать... что я последний?.. - Катис смотрел в глаза собеседнику, заглядывал искоса, чуть прищурясь, словно надеясь увидеть там искорку лукавства. Он пока не совсем понимал. Не мог понять. Принять... - Я последний? По настоящему последний? Единственный? И никого... я... но...
- Людей больше нет, Катис, - жестко повторил Шеф. - Только мы.
- Но... - Катис встал, оперся рукой о спинку кровати. Он не чувствовал ног, в голове что-то надрывно гудело, перед глазами все плыло, стены смазались, медленно тошнотворно качалась мебель. Он шагнул вперед. - Но... я... Я... Я! - выкрикнул он отчаяно и хрипло. - Я!
Воевал. Ради чего? Этого?
Идеальный мир.
Все правильно. Ни единого человека на целом свете. Только он.
- Я! - Его лицо задергалось.
И роботы.
Робот что-то говорил, Катис видел, как открывается его рот, как шевелятся губы. Но слов не было. Катис ничего не слышал. Только в голове что-то бешено визжало. Выло, словна падающая авиационная бомба. Пикирующий бомбардировщик.
... вы сохранили для нас Будущее...
Для нас!
... вы позволили нам жить здесь и сейчас...
Жить!
...спасибо вам за все!...
За все! Спасибо!
Он запрокинул содрогающуюся голову и захохотал. Пена выступила на губах. Вывалился язык. Шею сводило тиком.
Череп был готов разорваться. Прямо в мозг рушилась огромная бомба. Скрежетала. Подвывала.
Что-то вспыхнуло. В голове. Ярко.
Взорвалось.
И тотчас тьма чернильной кляксой расползлась перед глазами.
Тишина.
Катис запрокинулся, раскинув руки и тяжело рухнул, ударившись затылком о кровать.
В операционной был прохладно.
- Ну, что там? - спросил ШФ-541.
- Дрянь дело, - отозвался ремонтник, заглядывая во вскрытую черепную коробку. - Где вы такую рухлядь достали? Если не ошибаюсь КТС-23?
- Да. Ты не ошибся. Боевой робот-андроид КТС-23. Участник войны. Это Солдат.
- Серьезно? Последний Солдат? Тогда буду осторожен.
- Уж постарайся.
В дверном проеме показался доктор РКСН-2. Он приблизился к столу, мягко отстранил ремонтника, сам осмотрел повреждения.
- Ну, что, док? - спросил ШФ-541.
- Я предупреждал, - отозвался доктор. - Он не перенес удара. Инсульт.
ШФ-541 удивленно вздернул левую бровь.
Ремонтник пояснил:
- Короткое замыкание в третьем процессорном модуле. В результате возникшего перегрева капиляры системы охлаждения разрушились, и масло залило часть схемы.
- Восстановить можно?
- Можно, конечно. Только вот таких процессоров уже давно не выпускают. Но я подберу аналог. Правда придется понижать частоту и...
- Ладно, работай. - ШФ-541 повернулся к доктору, - Что ж, Раксин, вы оказались правы.
- Да, Шеф. Но меня это не радует.
- Меня тоже.
- Что дальше?
- Ничего. Как обычно. Подлатаем, потом проведем чистку.
- Опять чистка?
- Да не волнуйтесь вы так! Что тут такого - почистим память, уберем лишнее...
- Эта память - наше достояние. Солдат - наша история. А вы...
ШФ-541 раздраженно махнул рукой, прерывая доктора.
- Он же псих. Безумец. Шизофреник. Робот-шизофреник, забавно, не правда ли?
- Я вынужден сообщить о происшедшем Мировому Совету.
- Это ваше право.
- Надеюсь, на ваше место поставят другого человека.
- Человека, док? - ухмыльнулся ШФ-541. - Человека?..
Катис нажал кнопку, возвещая миру о своем пробуждении и открыл глаза.
Шторы снова открыты. В окошко заглядывает солнце, разбрасывает свои желтые теплые семена по стерильно чистому полу.
Катис с удовольствием потянулся, зевнул.
Что-то ведь снилось. Нехорошее. Темное. Жуткое.
Но он не помнил, что.
Дверь открылась. В комнату вошел Свитес. Утренний Свитес по прозвищу "Здравствуйте, Катис" и сказал:
- Доброе утро.
Катис удивленно вскинул бровь.
- Действительно, доброе.
- С Днем Рождения.
- Что?
- С Днем Рождения, Катис. Сегодня Вам исполнилось сто два года.
- Вы что, серьезно? День Рождения? И сто два года? Действительно сто два?
Свитес широко улыбнулся и кивнул головой.
- Это ж надо! Сто два года! Не мудрено, что память меня иной раз подводит... Но вы уверены? У меня никогда не было Дня Рождения.
Свитес улыбнулся еще шире и вышел за дверь. Через мгновение он вернулся, держа в одной руке бутулку, а в другой бокал.
- Держите, Катис.
- Что это? Неужели коньяк? О, Боже! Настоящий коньяк!
Свитес поставил открытую бутылку на пол и подошел к окну.
- Знаете, - задумчиво сказал он, разглядывая зеленый океан внизу, за стеклом. - Сегодня на улице такой приятный ветер. Он благоухает, цветет, веет. Он гудит, шелестит, шуршит. Он живет. Дышит.
- Зачем вы мне это говорите?
- Действительно, зачем я это говорю? - негромко повторил Свитес и легким толчком распахнул створки окна. В помещение ворвался ветер, протряс занавески, обежал комнату по кругу, хлестнул Катиса в лицо. Тот вскочил, едва не опрокинув початую бутылку.
- Что это, Свитес? Господи! Окно...
- Да, мы его немного переделали.
- Немного? - Катис негромко засмеялся. - Это вы называете немного? Немного! - Он стремительно подошел к окошку, высунулся наружу, лег животом на широкий подоконник, заглянул в двухсотметровую пропасть. Вдохнул полной грудью. Блаженствуя, прикрыл глаза. Прошептал:
- Господи. Это же лучше, чем коньяк.
Свитес, улыбаясь, смотрел на него. Через минуту он вышел из комнаты и вернулся, волоча за собой по полу большой бумажный мешок.
Катис, услышав шуршание, открыл глаза.
