— Почему?
— Ну что ты заладил: как да почему? Опытная, видать, не хочет неприятностей.
— Теперь-то какие неприятности? Все позади.
— Э-э, пацан ты совсем. Все еще впереди! Допросы, суд, не дай бог, экспертизы. Ей такая слава ни к чему. Да и мужчина этот не вечно будет в больнице лежать, выйдет, начнет претензии предъявлять, а не он сам, так дружки его. Те ждать не станут, завтра и заявятся. Короче, заявления нет и не будет. И показаний она не даст. Как сейчас твердит, так и будет твердить: знать ничего не знаю, оставьте меня в покое, иначе я жаловаться буду! Других свидетелей тоже нет, а патруль только к шапочному разбору явился.
— Но ведь это я милицию вызвал! Что же, я сам себе враг, что ли?
— Так получается. — Лейтенант снова коснулся затылка и снова поморщился. — Потому что нет у нас ничего и никого, кроме двух фигурантов происшествия, причем у одного травма средней тяжести, жена, дети, положение и незапятнанная репутация, а другой здоров как бык, цел, невредим и молод. Молодым же, как известно, только дай кулаки почесать.
— Выходит, я еще и виноват. Ну, извините, что помешал девчонку изнасиловать. Больше не повторится,
— Опять задираешься. Обидно?
— А вы как думаете?
— Думаю, еще и тошно. А теперь давай без гонора и соплей. Прищучить этого мерзавца мы не сможем, это я ответственно заявляю. Что нам по силам — это прочистить ему мозги и припугнуть малость, чтобы он к тебе ненароком не полез. Что касается тебя, то… иди себе с миром. И выпей при случае за Алексея Петровича Божедомова.
— За кого?
— Да за меня.
— Не буду.
— Не потребляешь, что ли?
— Не злоупотребляю.
— Зря. Помогает. Если в меру. Слушай, Горбунов, тебе же в армию идти через пару месяцев, так? Вот и наплюй на все. Иди и не оглядывайся.
Андрей направился к двери. Взялся за ручку, взглянул на лейтенанта и сказал:
— Спасибо.
— Пожалуйста. Может, еще и свидимся, хотя мне лично этого не хотелось бы.
— Спасибо, — повторил Андрей и повернул ручку в твердой уверенности, что Божедомову нет нужды беспокоиться: пути их в будущем вряд ли пересекутся.
Зарекалась ворона дерьмо клевать.
До отхода из Питера оставалась неделя. Андрей дневал и ночевал на яхте, готовя ее к переходу в Плимут. Лишь изредка он выбирался в город, чтобы получить очередную бумажку, без которой в наши времена о беспрепятственном передвижении по морям-океанам не может быть и речи. С той же нерегулярностью он заезжал в магазины, чтобы купить необходимое для дальнего плавания.
Прежде перед выходом в море он бывал неизменно бодр, шутил, суетился. Сейчас все было по-другому. Он был мрачен, говорил мало, отрывисто и обрывал знакомых, заглядывавших на яхту, чтобы высказать ему слова поддержки. В сочувствии он не нуждался. Как-то не до этого, когда ждешь, что вот сейчас, в следующую минуту, за тобой придут. Или через час. Или через день.
— Горбунов? Андрей Георгиевич?
Андрей отложил гаечный ключ, которым подтягивал болты крепления новенького штурвала. Смахнул с лица дождевые капли.
— Можно к вам подняться?
— А вы кто, собственно, такой?
— Моя фамилия Божедомов. Я из милиции.
Трап поскрипывал, когда человек шел по нему. Оказавшись на борту, остановился перед хозяином яхты, прищурился:
— Узнали?
— Не сразу. Вы изменились, Алексей Петрович.
— Так ведь сколько лет прошло. Давно не лейтенант и работаю в другом месте. — Божедомов достал красную книжечку удостоверения, открыл. — Теперь ясно, откуда я?
— Теперь ясно.
На самом деле Андрею ничего не было ясно. Эта-то контора здесь с какого бока?
— Чем обязан? — спросил он.
— Многим.
— А именно?
— Ну как же, если бы я тогда не вразумил вас, гражданин Горбунов, то неизвестно, чем бы та история закончилась. Знаете ведь, как бывает. Шел человек, споткнулся, упал, угодил в больницу, не попал на экзамен, не получил диплом, не стал доктором наук, не сделал открытие, не прославил, себя и Родину. Короче, думаю, если бы лейтенант Божедомов не остерег вас в свое время, то не было бы у вас, гражданин Горбунов, этой яхты и не ждал бы вас впереди атлантический вояж.
Андрей наклонил голову:
— Могло сложиться и по-другому: у меня была бы яхта в два раза больше этой, и готовился бы я уже к кругосветке.
— Тоже вариант. Но все сложилось, как сложилось. Прошлое, увы, а может, и к счастью, нам неподвластно. В отличие от будущего.
Метрах в двадцати от пирса протарахтел дизелем старый буксир. Поднятая им волна плавно приподняла яхту. Божедомов покачнулся и схватился за релинг5.
— Послушайте, Андрей Георгиевич, пригласили бы в каюту, что ли. Чего здесь мокнуть? Да и любопытно, как там у вас все устроено.
— Проходите.
Они спустились под палубу. Божедомов огляделся:
— Тесновато.
В каюте и впрямь было не повернуться: тюки, ящики… Андрей снял с бокового диванчика несколько коробок, положил их на штурманский стол.
— Я о будущем говорил, — напомнил Божедомов, усаживаясь. — А говорил я это к тому, что не очень-то мы о нем заботимся. Иногда сделаем что-нибудь по зову сердца, из потребности души, а потом удивляемся, отчего все наши планы рушатся и вообще все наперекосяк. Согласны?
Андрей не ответил.
— Вижу, что согласны. Да и как не согласиться? Вот пример. Вы, конечно, знаете о недавнем взрыве.
— Каком взрыве? У нас много взрывают.
— Не прикидывайтесь. Я говорю о Кудре.
— Каком Кудре? Что за Кудря?
Божедомов едва заметно повел плечом:
— Значит, такую линию выбираете.
— Не говорите загадками, Алексей Петрович. Кто такой Кудря? И что за взрыв?
— Два дня назад в Комарово взорвали катер известного криминального авторитета Николая Евгеньевича Кудреватых, по кличке Кудря.
— Так бы и говорили. Конечно, слышал. По радио. И по телевизору показывали.
— Что можете об этом сказать?
— Ничего не могу.
— Можете, Горбунов, Можете, но не хотите.
— Я вас не понимаю.
— Все понимаете! Потому что имеете к этому взрыву непосредственное отношение.
— Я? Докажите.
— Запросто. Вот маленький штришок: спортсмен, долгие месяцы метавшийся в поисках денег, которые ему нужны для участия в неких престижных и финансовоемких соревнованиях, вдруг становится человеком настолько состоятельным, что переводит весьма значительную сумму в Фонд помощи воинам-инвалидам. Подозрительно. Будит воображение. Заставляет задуматься. Как так: был беден и вдруг богат. С какой такой стати? Непорядок.
