- Ева! - выдохнул Вайль, опускаясь на колени рядом с телом.
Я еще раз внимательно оглядел комнату. На маленьком кофейном столике стоял цветок. Со стороны он напоминал кактус неприятного пятнисто-зеленого цвета, а сверху походил на змею, приготовившуюся к нападению, змею без глаз, без носа, но со ртом... Рот был на месте. Он открывался по мере моего приближения к цветку. Во рту росли зубы - или, если сказать точнее, шипы, расположенные подобно зубам. Одного зуба впереди недоставало. Этот шип я обнаружил в запястье девушки. Я не стал его вынимать.
- Она умерла, - тихо сказал Вайль, поднимаясь и оглядываясь. - Почему?
-Ее укусил вот этот ядовитый цветок, - объяснил я.
- Цветок..? Я должен вызвать полицию.
- Думаю, сейчас этого лучше не делать, - заметил я уходя. Я знал, куда идти.
Дом Бисмарка - и странный сад Фелипе Саджиттариуса. Я весь промок, пока искал кэб. Я велел кэбмену гнать во весь опор.
Остановив кэб, не доехав до дома, я расплатился и пошел пешком через лужайку. Звонить я не стал, а влез в окно, воспользовавшись своим карманным алмазом.
Сверху слышались голоса. Я спешил на них и скоро нашел, откуда они доносились, - кабинет Бисмарка. Чуть приоткрыв дверь, я увидел Гитлера с пистолетом, направленным на Отто фон Бисмарка, все еще одетого в полную военную форму. Оба были бледны. Рука Гитлера тряслась, а Бисмарк тихонько стонал.
Перестав стонать, Бисмарк сказал умоляюще:
- Я не шантажировал Еву Браун, вы - болван, она любила меня.
Гитлер издал короткий, почти истерический смешок:
- Любила вас - толстого старика!
- Ей нравились толстые старики.
- Она была не такая. И вообще, кто это выдумал?
- Кое-что рассказал следователь. А полчаса назад мне позвонил Вайль и сказал, что Еву убили. Я считал Саджиттариуса своим другом. Я ошибался. Он - нанятый вами убийца.
- Ну, а я сегодня совершу свое убийство.
- Капитан Гитлер - я старше вас по званию!
По мере того как голос Бисмарка обретал уверенность, рука, державшая пистолет, теряла твердость. Я вдруг сообразил, что все это время тихо звучит музыка. По какому-то странному совпадению это был Пятый струнный квартет Бартока. Бисмарк пошевелил рукой.
- Вы ошибаетесь. Человек, которого вы наняли следить за Евой, когда она шла сюда прошлой ночью, - это же ее бывший любовник.
Губы Гитлера задрожали.
- Вы знали, - заметил Бисмарк.
- Подозревал.
- Вы знали и об опасностях, таящихся в саду, ведь Фелипе говорил вам. Его задушили виноградные лозы, когда он пробирался к летнему домику.
Рука, державшая пистолет, замерла. У Бисмарка был испуганный вид.
Он ткнул пальцем в Гитлера.
- Это вы убили его, а не я, - закричал он. - Вы послали его на верную смерть. Вы убили Сталина - из ревности. Вы надеялись, что он сначала убьет меня и Еву. У вас не хватило силы и решимости противостоять нам открыто!
Гитлер издал невнятный крик, схватил пистолет обеими руками и раз за разом стал нажимать на спусковой крючок. Несколько пуль не достигли цели, но одна из них попала в Железный Крест, пробила его и вошла в сердце. Бисмарк упал навзничь, мундир его лопнул, а шлем слетел с головы.
Я вбежал в комнату и отобрал пистолет у плачущего Гитлера. Осмотрев Бисмарка, я убедился, что он мертв. Я понял, почему лопнул мундир. Бисмарк носил корсет, и одна из пуль, видимо, задела шнурок. Это был тяжелый корсет, и удерживать ему приходилось большую массу.
Мне стало жаль Гитлера. Он продолжал рыдать, и я помог ему сесть. Он выглядел маленьким и несчастным.
- Что я наделал? - заикаясь бормотал он. - Что я наделал?
- Бисмарк послал этот цветок Еве Браун, чтобы заставить ее замолчать, когда понял, что я близок к разгадке?
Гитлер кивнул, шмыгнул носом и снова заплакал.
Я взглянул на дверь. Там в нерешительности стоял человек.
Я положил пистолет на каминную доску.
Это был Саджиттариус.
Он кивнул мне.
- Гитлер только что застрелил Бисмарка, - объяснил я.
- Ясно, - сказал он.
- Бисмарк велел вам послать Еве Браун этот цветок, ведь так? - спросил я.
- Так. Красивый цветок - результат скрещивания обычного кактуса, "мухоловки Венеры", с розой, а яд - разумеется, кураре.
Гитлер встал и вышел из комнаты. Мы смотрели, как он выходит, все еще продолжая всхлипывать.
- Куда вы? - спросил я.
- На воздух, - ответил он, спускаясь по ступенькам.
- Подавление сексуальных желаний, - сказал Саджиттариус, усаживаясь в кресло и удобно пристраивая ноги на трупе Бисмарка. - Это бывает причиной стольких несчастий. Если бы только страсти, кипящие в душе человека, глубоко запрятанные желания, могли быть выпущены наружу, насколько улучшился бы мир.
- Возможно, - сказал я.
- Вы собираетесь кого-нибудь арестовать, герр Аквилинас?
- Моя работа заключается в том, чтобы написать отчет о расследовании, а не в том, чтобы кого-то арестовывать.
- А последствия?
Я засмеялся.
- Последствия всегда есть.
Из сада послышался какой-то необычный лающий звук.
- Что это? - спросил я. - Волкодавы?
Саджиттариус хихикнул.
- Нет-нет, боюсь, что это собачий цветок.
Я выскочил из комнаты и помчался вниз по лестнице в кухню. Труп, накрытый простыней, все еще лежал на столе. Я хотел открыть дверь в сад, но остановился и прижался лицом к оконному стеклу. Весь сад двигался, как в каком-то возбужденном танце. Шумела листва, странный запах стал совершенно нестерпимым, это чувствовалось даже при закрытых дверях.
Мне показалось, что я увидел фигуру человека, сражающегося с какими-то толстоствольными кустами. Я услышал рычание, звук разрываемой одежды, пронзительный крик и длинный протяжный стон.
Неожиданно все движение в саду прекратилось. Я обернулся. Позади меня, сложив руки на груди и глядя в пол, стоял Саджиттариус.
- По-моему, ваш собачий цветок схватил его, - сказал я.
- Он знал меня - он знал сад.
- Может, самоубийство?
- Очень может быть. - Саджиттариус опустил руки и посмотрел на меня. - Вы знаете, он мне нравился. Он был чем-то вроде моего протеже. Если бы вы не вмешались, возможно, ничего бы этого не случилось. Если бы я направлял его, он мог бы пойти далеко.
- Найдете другого протеже, - сказал я.
- Будем надеяться.
Незаметно начало светлеть. Дождь уже только моросил, орошая страждущие от жажды листья.
- Вы собираетесь остаться здесь? - спросил я.
- Да, я должен работать в саду. Слуги Бисмарка позаботятся обо мне.
- Да уж конечно.
Я поднялся назад по ступенькам и вышел из дома в холодное, умытое дождем рассветное утро. Подняв воротник, я принялся не спеша карабкаться по кучам кирпича.
