— Вот в этом ты весь и есть, Иль! — Возмущённо воскликнула девушка — У тебя всегда имеются наготове запасные варианты и пути к отступлению! Мама правильно говорила мне, что все Всадники хитрые и бессердечные дикари. Вы давно уже перестали быть землянами. Зачем вы только живёте у нас на Марсе?
Иль усмехнулся и невозмутимо ответил:
— Это скорее вы живёте у нас на Марсе, Таня. Когда на Марс прибыли первые переселенцы с Земли, Всадники жили здесь уже больше ста лет и это мы подготовили Марс для его заселения землянами, ну, а то, что мы все дикари, так это тебе должно было быть известно и без мамы. Мы такие, гусары, ковбои, казаки, джигиты и все прочие Всадники и именно таким парнем тебе хотелось похвастаться перед подругами. Или я не прав, Таня? Ну, а если я не прав, то что же ты тогда таскала меня на эти ваши студенческие вечеринки и зачем я тогда устраивал пикники в степи для всей твоей группы? Или этого всего тоже не было?
Девушка покраснела и снова крикнула:
— Мама была права! С тобой у меня не будет будущего!
— Танечка, милая, разумеется твоя мама была полностью права! — Насмешливо воскликнул Иль — Если бы ты вышла за меня замуж, то тут же стала бы Всадницей и тебе пришлось бы навсегда забыть о военной дипломатии. Зато ты научилась бы доить коров, ухаживать за телятами, скакать на лошади верхом я тебя уже научил, и делать всё то, что делает каждая Всадница.
Таня возмущённо крикнула:
— Ничего этого я никогда не буду делать! Если ты не хочешь переехать из своей станицы в город и жить так, как живут все нормальные люди, значит я никогда не выйду за тебя замуж!
— Как раз именно об этом я и сказал тебе, когда ты затащила меня в постель в первый же день нашего знакомства, Таня. — С укоризной сказал Иль — Правда, я тогда даже и не подумал о том, что тебе втемяшится в голову, будто ты в меня влюбилась. Извини, Таня, но я Всадник и вся моя жизнь пройдёт в седле. Грешным делом я подумал, что мне и из тебя удастся сделать Всадницу, но, увы, ошибся. Ты горожанка, Таня, и все твои восторженные крики, когда ты скакала нагишом верхом на Беглянке по степи, были всего лишь восторгами горожанки, вырвавшейся на часок на природу из вашего бетонного кошмара. Увы, с вами, горожанками, такое часто бывает. Вы мечтаете почему-то именно об этом и только потому клеитесь к нам, Всадникам. Для вас это экзотика и вы думаете, наверное, что все Всадницы так делают.
Вот тут Иль высказал вслух то, чем всегда возмущались все Всадницы Малой Степи, которые терпеть не могли горожанок как раз именно за такие выходки. Как и многим другим молодым парням Илю пришлось за эти полгода выслушать немало упрёков в свой адрес за то, что он ублажал таким образом взбалмошную горожанку, приклеившуюся к нему незнамо почему. Таня восприняла его слова, как оскорбление и крикнула в ответ:
— Ты грубый, бесчувственный, безграмотный мужик!
Иль немедленно приосанился и воскликнул в ответ:
— Всё правильно, мы, Всадники, такие и есть! Только я, Танечка, не мужик, а казак, ну, и ещё я гусар, ковбой, джигит и так далее, и так далее. Я Всадник, моя милая, а ты горожанка. Поиграла и хватит, возвращайся к себе в город и рассказывай своим подругам о том, что у тебя был роман с одним глупым Всадником, с которым ты скакала по степи голой на неосёдланной лошади. Беглянке уже не один раз приходилось скакать по степи с голыми дамочками на спине. Не ты первая, и не ты последняя, ну, а что касается моих глупых мыслей на твой счёт, так ведь знаешь, любовь без радости была, разлука будет без печали. В моей семье тебя бы приняли, но вот твоя никогда не допустила бы, чтобы ты ушла из города в степь и похерила карьеру военного дипломата ради какого-то грязного, вонючего дикаря. Ты ведь настоящая генеральская дочь, Таня, и во всём должна соответствовать имиджу своего отца, потомственного штабного генерала, родившегося с лампасами и двумя десятками орденов в придачу.
Девушку слова Иля, сказанные насмешливым тоном, окончательно разъярили и она закричала:
— Не смей так говорить о моём отце! Ты не стоишь даже его мизинца! Он великий человек, а ты ничтожество.
Или громко рассмеялся и воскликнул:
— Да, кто бы в этом сомневался, Таня! От его величия такой ядрёный дух исходит, что на три версты вокруг молоко скисает и куры нестись перестают. Именно из-за такого вот великого дипломата с лампасами мы и лишились своей планеты. Так что, девочка моя, если ты считаешь, что весь смысл твоей жизни только в том и заключается, чтобы у тебя тоже была юбка с лампасами и твой генеральский китель был увешан медалями не только спереди, но даже сзади и изнутри, попутного тебе ветра, только твоим самым ярким воспоминанием в жизни всё-таки будет то, как ты визжала от радости, когда скакала голой на Беглянке, после чего мы занимались любовью прямо на траве и ты даже не морщилась от того, что от нас обоих пахло конским потом. Тебя тогда не смущал даже запах конского навоза и моих самокруток.
Вспомнив о самокрутке, Иль немедленно достал из нагрудного кармана своей ковбойки кожаный кисет с ароматным табаком, быстро скрутил самокрутку и закурил. Когда он напомнил Тане о той скачке в степи, в их у них было не одна и даже не три, а гораздо больше, глаза девушки немедленно заволокла странная поволока, но она тряхнула головой и сказала злым голосом:
— Можешь не обольщаться на свой счёт, Иль, у меня были парни и получше, чем ты, да, и заниматься сексом на палубе шикарной яхты намного приятнее, чем в степи.
— Не спорю, Танечка. — Ответил ей Иль — И я через это тоже проходил, имел замужних дамочек на яхтах их мужей. Причём не здесь, на Марсе, а на Земле, в Карибском море и в других, куда более экзотических морях на других планетах, где я уже успел побывать, но всё же громче всего они почему-то визжали как раз именно тогда, когда скакали по степи голиком, да, и трахались потом с таким исступлением, что я и сам диву давался. Мы оба уже не дети, Таня, а потому нам есть что и с чем сравнивать. Я далеко не первый твой парень, а ты не первая моя девушка, а потому давай обойдёмся без глупых придирок. Ты запишешь меня в список своих бывших любовников, как дикаря, а я привяжу к рукояти своего бича ещё один кожаный ремешок. У нас, дикарей, это называется заарканить кобылку.
В доказательство своих слов Иль даже показал девушке рукоять своего бича, к темляку которой была привязана кисточка с двумя дюжинами с лишним разноцветных, узких кожаных ремешков с серебряными наконечниками. Глаза девушки немедленно остекленели и она умолкла. С минуту Таня молчала, а затем чуть ли не плачущим голосом попросила:
— Иль, нам нужно встретиться. Я должна вернуть тебе твои подарки. Они слишком дорогие и я не могу их хранить у себя.
