Когда это произойдет, рентабельность маленького звездолета Исаака будет исчерпана, он сгодится разве что на игрушку для какого-нибудь богача. Исаак запросил данные о своих накоплениях. Как он близок к тому, чтобы звездолет стал его! Еще одна-две достойные сенсации — и можно возвратиться к странствиям по спокойным мирам, заняться поисками пропавшей жены, а не метаться между войнами и чрезвычайными ситуациями. Может, это путешествие…
Следя за ежечасными результатами подсчета голосов по избирательным пунктам, Исаак забарабанил пальцами по столу, словно врач, наблюдающий кончину безнадежного пациента.
Равнодушные к политике Ратер и ИскИн каждый день отправлялись поплавать и следовали мерцающим путем квазибегемотов. За огромными животными оставался поток светочувствительных водорослей, которые они использовали в качестве балласта. Когда Ратер проплывала сквозь эти светящиеся микроорганизмы, волны от ее продвижения активировали их фотохимические реакции. Каждый гребок девушки порождал целую вселенную вращающихся галактик.
В фосфоресцирующей среде Ратер творила причудливые вихри. Ее путь лежал сквозь мириады микроорганизмов, чьи возможности были скрыты, пока пловчиха не будила их. Вслед за ней они вспыхивали сверкающими барельефами и каскадами. Ратер так прокладывала траектории своего перемещения, что за ней оставались чудесные движущиеся скульптуры, сотканные из светящегося планктона.
ИскИн обнаружил, что не способен предвидеть эти танцы и объяснить, каким образом девушка выбирает идеи для создания фигур. Без подготовки, без определенных параметров, без каких бы то ни было моделей, которым она могла бы следовать, Ратер создавала из хаотичного роя завихрений некий порядок. Тут не помогло даже педагогическое программное обеспечение ИскИна.
Но он видел, как хороши скульптуры, и следствием их красоты было расширение капилляров Ратер, импульсы, пробегающие по нейронам ее спинного мозга, слезы в глазах, когда светящиеся водоросли угасали, вновь превращаясь в темноту.
ИскИн вошел в базу данных местной сети, посвященную искусству, и попытался понять, какие законы определяли подобные творения. С самой Ратер он обсуждал светоносные чудеса, сравнивая их недолговечные эфемерные формы с причудливыми структурами Камелии Паркер или гоминидами Генри Мура. Он показывал девушке всевозможные скульптуры, накопившиеся за тысячелетия истории, оценивал ее реакцию, пока в крайне общих чертах не получил некое подобие модели вкусов Ратер. Она оказалась весьма замысловатой, тревожно ветвистой, с пробелами и противоречиями. Было похоже, что искусства, которое лучше всего отвечало бы вкусам Ратер, никогда прежде не существовало…
ИскИн часто и всегда успешно строил многосложные астронавигационные модели. Метакосмос предсказуем, и модели предвосхищали действительность с высокой степенью вероятности. Соозданная же машиной схема эстетических воззрений Ратер оказалась весьма посредственной. Она напоминала чуть более сложную модель ее бессознательных реакций, которая ставила больше вопросов, нежели давала ответов.
Пока Ратер спала, компьютер задавался вопросом, каково это: обладать интуицией.
Прошли выборы, и радикалы вместе с союзниками победили с незначительным перевесом голосов. Исаак ликовал, а его звездолет взмывал ввысь сквозь океан. Наконец-то! Вот она, долгожданная сенсация! Он держал курс на дальнюю и мрачную систему, специализирующуюся на добыче руды, и безжалостно расходовал топливо, стремясь первым поспеть туда с новостями.
Ратер стояла подле радостного отца и с легкой грустью провожала взглядом удаляющийся океан. Рассеянно провела рукой по плечу и коснулась нитей ментора, все так же покрывавших ее тело.
Это расположение ментора стало постоянным, его нити едва заметной тончайшей сетью микроволокон укутали Ратер. Нанотехнологии устройства следили за ее прыщами и лишними волосками над верхней губой. Связанный с медицинскими имплантатами девушки, ИскИн отмечал уровень инсулина и сахара в крови и крохотные электрические разряды, поддерживающие в тонусе мышцы Ратер. Теперь она спала без одеяла: изящное переплетение крохотных термоэлементов сети ментора согревало ее. В своем новом покрове Ратер перестала обращать внимание на то, что разговаривает вслух, и ее неумолкающий щебет на борту крохотного звездолета бесконечно раздражал Исаака.
— Ноль целых пятьдесят шесть сотых?! — бормотал про себя Исаак на следующем таможенном пункте. — Невероятно…
ИскИн развивался гораздо быстрее, чем было предусмотрено его параметрами. С компьютером происходило что-то невообразимое, а они были так далеко от дома!.. Надо не терять бдительности, иначе ИскИн может завершить становление личности, прежде чем они вернутся.
Исаак отправил кодированное послание знакомому, который занимался подобными ситуациями. Так, на всякий случай. И сосредоточился на местных новостях.
В течение нескольких последних недель на рынке тяжелых элементов не произошло внезапных перемен. Несомненно, рискованное предприятие Исаака окупится с лихвой: весть о выборах на планете океана пока не донеслась сюда, здесь еще не ведали о грядущем экономическом кризисе.
Исаак ощущал пьянящее возбуждение от тайного знания — его, и только его. Он чувствовал себя пророком, способным заглянуть в будущее. Из океана дальней планеты гигантская турбина извлекала элементы, которые также добывали в поясе астероидов мрачной системы. Скоро, когда планета океана прекратит поставки полезных ископаемых на Общий рынок Экспансии, жители системы баснословно обогатятся. Их рынок сбыта невообразимо расширится.
Исаак начал делать ставки.
Темнокожий мальчик со страдальческим выражением лица смотрел вниз, на пояс астероидов. Ратер видела, как его длинная челка распрямилась, а затем вновь свилась кудряшками, когда он поднял голову. Вечеринка проходила на нижнем уровне гравитационного кольца, и когда сама
Ратер глядела сквозь прозрачный пол, казалось, что тьма бесконечности затягивает ее… ИскИн с нежностью отмечал параметры незнакомого прежде головокружения.
— Еще шампанского, Дариен? — предложил самый толстый и старший мальчик на вечеринке.
— Видите вон там судно добытчиков? — спросил темнокожий.
— О боже мой! — поморщился толстяк. — Что, в тебе проснулся комплекс вины аристократии? Да еще перед ланчем.
Темнокожий покачал головой:
— Просто мне не хочется пить, когда я вижу этих бедолаг.
Толстяк разразился хохотом.
— Вот что я думаю про милых твоему сердцу бедняжек-рудокопов!
