- Надо бы обмыть сделку, - предложил Николай.
- А что? Все равно конец рабочего дня, - добродушно согласился "Мужичок". - Да, честно говоря, и не жравши мы сегодня с этими бесконечными переговорами.
По такому случаю Николай достал из сейфа болгарский коньяк "Солнечный берег", но, как на грех, из закуски оказалась только початая банка килек в томатном соусе. Оно и понятно понедельник, в пятницу все подмели.
"Мужичок" же за милую душу расправился с "братской могилой" килек и досуха вытер банку черным хлебом. "Ассистент" потягивал коньячок.
Расстались тепло. Напоследок "Мужичок" все же попросил сначала копию, а потом оригинал основного договора.
До среды.
И пропал. Будто его убили. "Ассистент" по телефону мямлил, что "мужичок" уехал с "Президентом". Тянулось все это до тех пор пока Леонид не получил предложение купить металл и ксерокопию договора, что они своими руками отдали "Мужичку". Только прежние цены были замазаны белилами и увеличены в полтора раза.
И "Мужичок" и "Ассистент" оказались из разряда перехватчиков договоров. Спектакль, разыгрываемый ими, по безупречности мизансцен был на уровне режиссуры Станиславского, а по точности реплик достоин пера Оскара Уайльда.
С год назад "Дядя Коля" вызвал "Дядю Леню", запер за ним дверь кабинета:
- Почитай-ка, - протянул листок ксерокопии.
Бланк банка, гербовая печать, подпись управляющего, исходящий номер все на месте. Бумага гласила, что банк гарантирует выделение кредита в 3 000 000 000 (Три миллиарда) рублей фирме "Тримпэкс" на проведение торговых операций с редкоземельными и цветными металлами.
- Что за "Тримпэкс"?
- Рабин, служил когда-то пятым колесом в нашей телеге, - с почтительным презрением пожал плечами Николай. - И кто бы мог подумать, что Левка Рабин и его отпрыск Миша теперь большие люди. Компания "Лев и сын Миша". Ладно, к делу. Может, скрестим этих хищников с "осьминогами"?
В разговорах, особенно телефонных, Долины пользовались кличками типа "Заика Пушкин" не только для клиентов, но и для металлов: никель - николай, кобальт - константин. "Осьминогом" звался изотоп осьмия. Использовался он в атомной энергетике.
Соблазн был велик: реализации нескольких граммов осьмия с лихвой хватило бы на беспечную старость в стране хаоса и разрухи. И покупатель был, верный покупатель, у Долиных имелись копии всех разрешительных бумаг от самых высоких инстанций до специального экспортера. Покупатель был даже готов за свой счет пригнать самолет-лабораторию, чтобы сделать самому анализ, оплачивая потраченную для этого щупальцу осьминога. Товар тоже существовал, существовал не в воспаленном воображении - официально неприкосновенные национальные запасы составляли несколько сот грамм изотопа, на деле же помимо его основного производства десятки лабораторий в закрытых институтах оборонного комплекса технически имели возможность вырастить кристаллы осьмия. Одна из таких лабораторий находилась когда-то в ведении Николая Долина. Компания "Лев и Миша" нужна была в этой ситуации как рублевый гарант, призванный обеспечить производство, транспортировку и экспорт.
Офис ассоциации стал напоминать штаб во время генерального сражения разрабатывали стратегические планы, определяли дислокацию встреч, напряженно ждали сообщений с театра военных действий. Ляля еле успевала подносить снаряды - подносы с кофе и чаем.
Быстроглазый Лев Рабин поначалу вежливо, а потом все настырнее и развязнее требовал то одного. то другого, торговался до хрипоты за каждый рубль, при случае устало-озабоченно напоминал толстому, как талисман Московской олимпиады, Мише:
- Слушай, и за что они там в министерстве иностранных дел зарплату получают? Нам же катастрофически срочно надо в Штаты. Там вот-вот выберут нового президента. Я хочу знать, что он хочет.
По другую сторону стола сидели те, кого когда-то нельзя было показывать по телевидению, о ком нельзя было писать в газетах, кто в представлении рядового обывателя совершал, не различая дня и ночи, научные подвиги, жертвуя жизнью, как герой фильма "Девять дней одного года". Если бы сняли кино про "десятый день", то оказалось бы, что засекреченные герои - такие же малообеспеченные люди, которые тоже хотят иномарку и земельные участки в собственное владение.
Редкий случай - переговоры были успешно завершены.
И наступила в одночасье оглушительная тишина, подобная первой минуте мира после многолетней войны. Ни звонков, ни встреч, даже Ляля скучала над очередным детективным романом.
А Лев и Миша исчезли. Позже Николай при случае показал ксерокопию письма о Трех миллиардах в банке - там объяснили, что оно было дано только под обязательство иностранного учредителя фирмы "Тримпэкс" открыть валютный аккредитив, чего сделано не было. Вернулись в свои секретные лаборатории герои "Десятого дня одного года". Сделка не состоялась еще и потому, что вышел указ, запрещающий какую-либо коммерцию с "осьминогами" или иной стратегически важной экзотикой, и еще один, предписывающий вывозить цветные металлы только через спецэкспортеров и по квотам. И на авансцену вышли фонды.
Фонды, фонды, фонды... Во имя самых высоких идей создавались и существовали десятки фондов, которым дана была льгота -государственную таможенную пошлину они могли тратить на добывание медикаментов, питания и другие нужды детей Чернобыля, вои нов Афганистана или донских казаков.
В подъезде пахло кошачьей мочой, на выщербленных ступенях лестничных маршей хрустела под ногами осыпавшаяся известка, стены в комнатах хранили пятна от украшавших их когда-то картин, пятна были светлыми, как воспоминания о прошедшей жизни. В углу врос навеки огромный продавленный диван, на котором Леониду пришлось с полчаса дожидаться. Зато на колченогих столах сияли мониторы самых современных компьютеров, мягко трезвонили японские телефоны, из телефаксов выползала белая бумажная лента с сообщениями.
- Вы извините, временно размещаемся в доме, предназначенном на снос, без мебели, без вывесок. Но, как говорится, в тесноте, да не в обиде.
Ухожен, хорошо стрижен, легкая седина и ровный загар. Зимой. Пиджак от "Валентино", одеколон от "Диора". Так, наверное, выглядит Рокфеллер, подумал Леонид.
- У вас металл, у нас деньги и квоты.
Такие ходят на собственных яхтах и живут на собственных островах. Но те не говорят по-русски вообще, тем более, как этот, без акцента. И какое отношение он имеет к этому фонду?
- Чьи интересы вы представляете? - осторожно спросил Леонид.
- Как чьи? - усмехнулся "Рокфеллер" и призадумался. - У меня три паспорта: советский, латвийский и австрийский. Я - президент совместного акционерного общества в Вене, живу в Риге. Зато всем удобно. Фонду в первую очередь. Вы даете металл, мои партнеры в Вене - валютный аккредитив, фонд - квоту и рублевое обеспечение.
