6. В природе человека
- Ты даже не представляешь, насколько вовремя появился здесь, сказала Берберская ведьма. Эр-Рахман промолчал, однако старуха не дожидалась ответа. Большая любительница поговорить, она совершенно не нуждалась в чутких и внимательных собеседниках. - Твой сиятельный отец, умирая, завещал опеку престола и царства совету мудрых, с тем, чтобы правление перешло к тебе только на восемнадцатую весну. Верно я говорю, а? - Ответа снова не последовало, но ведьму это не обеспокоило. - И вдобавок, если до истечения сего срока ты не свершишь ничего, что показало бы тебя достойным преемником великого Керима эль-Адреа - твой титул старшего сына и наследника престола будет стоить не дороже пригоршни верблюжьего помета. Так, а? - Ты многое знаешь, - наконец процедил Ади эр-Рахман, старший и ныне единственный сын первого султана Берберии, неистового Керима по прозвищу эль-Адреа, что значило "черногривый лев". - Ну, что бы это я была за ведьма, коли не прознала бы об этом, а? - Старуха хихикнула. - Сейчас тебе пятнадцать, а самым значительным подвигом твоим остается неудачная охота на горного гуля в Игиди... Кстати, он просил при случае передать, что в тех пещерах скрываются существа куда как опаснее его. Эр-Рахман вновь промолчал, хотя - Аллах свидетель! - это недешево ему обошлось. Берберская ведьма не обладала всезнанием Аллаха, но терпение принца испытывать далее не стала. - В год сто третий лунной хиджры, если только повелитель правоверных не промедлит с выступлением, звезды предвещают ему победу над испанцами. - Отец собирался покорить живущих по ту сторону Мадыку Бугазу, в сени горы Пути, Jabal Tariq, - заметил эр-Рахман, - но... - Но ни ему, ни эмиру Тарику, сыну Зияда, светила не благоприятствовали, - резко промолвила ведьма. - С тобой все может быть и по-другому, а? Только знай, принц, у твоих мудрецов не достанет мудрости и знаний, чтобы определить единственно верный момент. О, они вполне способны править царством, а? Даже улучшать жизнь твоих подданных, не только свою и своих семей; однако же, в мудрости высшей, в алмазных письменах небесного свода, разбираются они ничуть не больше тебя самого. - И ты предлагаешь мне сделку, - проговорил принц. - Называй это так, если желаешь, Ади эр-Рахман. Слышал спор моих дочерей прошлой ночью, а? Возьми одну из них в жены (тебе самому решать, будет это Саилар, Медеар или Адар) - и я назову точный час. А сама она станет тебе хорошей помощницей, хотя я бы не советовала доверяться ей полностью. Быть может, эр-Рахман и не обладал силой и упорством своего отца-воителя, огнем и мечом выкроившего удел в юго-западном уголке Внутреннего моря, в Магриб эль-Акса - а после еще и сумевшего отстоять независимость своей державы от растущего халифата властных Омейадов. Однако, Аллах не обделил принца умением думать и принимать решения; эр-Рахман отлично понимал, что помощь ведьмы требуется ему именно теперь, а что касается брака... Жена, в конце-то концов, не худшее из бедствий, какое суждено живущим! Правда, женатые иногда в этом сомневаются, причем вслух и весьма громко, но здесь у принца большого выбора не было. - Я должен увидеть их всех, - произнес он. Берберская ведьма снова сверкнула в усмешке белоснежными зубками, и громко позвала: - Девочки, сюда! Цветной вихрь шелка и скользящий шорох атласа заставил эр-Рахмана на мгновение зажмуриться. Когда же он открыл глаза... Три девушки выстроились перед ним - как и подобает истинным дочерям правоверных, скромно склонив головы и скрывая лица и волосы непрозрачными платками, оставив на виду только глаза и часть лба; у ног принца лежали три широких цветных покрывала. Больше на дочерях Берберской ведьмы из одежды не было даже шелковой нитки. Нельзя сказать, чтобы Ади эр-Рахману никогда до сих пор не доводилось видеть обнаженного женского тела (доводилось, причем не только видеть, но и все остальное). Только уж чересчур неожиданной оказалась проделка юных ведьмочек. Саилар, Медеар и Адар были не старше его самого; однако, как давно подметили поэты (и не они одни), в южных краях, под горячим солнцем пустыни, люди взрослеют чрезвычайно рано... И в обычное-то время не отличавшийся разговорчивостью, сейчас принц сглотнул - и едва не проглотил язык. - Выбирай, - насмешливо потребовала старуха. Эр-Рахман еще раз сглотнул, нарочито громко откашлялся, безуспешно собираясь с духом, - и выбрал. Девушки прыснули, поспешно подобрали покрывала и не менее поспешно закутались в них. Берберская ведьма задумчиво постучала согнутым средним пальцем по переносице. - Поистине, умение из трех зол выбирать наихудшее, четвертое с самого рождения заложено в природе человека.
7. Мой дом родной
Я шла промеж свинцовых снов, бесплотных и чужих; я шла на свет иных миров - верней, на свет Иных; и рая видела цветы меж серных адских ям. Передо мной был Путь... Мечты! Здесь нет уж места вам! Скользя по огненной реке, не чувствуя тепла, я в беломраморном песке нашла кусок стекла. И путеводные лучи в единый яркий СЛЕД я собрала, создав ключи от Врат минувших лет. Теперь я - знаю! Да, теперь - я знаю. Зря. Была я - той, кому не надо в Дверь, сквозь злые зеркала. А суждено мне стать... Ну да, нет в Знаньи проку, нет... Уж это-то я навсегда запомнила, обет дав среди спора мудрецов - молчать, а говорить - лишь с эхом, чтобы жизнь творцов случайно не прожить. Я уходила. Позади - разбитый Ключ лежал. Он был изгоями Пути подобран - как металл, что годен для святых мечей, для колдовской брони. Обломками чужих Ключей не брезгуют они, - идущие тропою слов, чей смысл давно забыт; и не дано им в мире снов свой, личный Ключ добыть... О нет, не презираю я их, обреченных жить - я, ядовитая змея, не властная убить. Не презирать ведь тех, кем стать придется мне самой. И пусть!.. Мне нечего терять. Ведь Навь - мой дом родной...
8. Игра началась
Окружающая Ораса тьма неохотно отступала, держась подальше от горевшего на ладони юного мага бледно-желтого огонька. Вот именно, бледно-желтого. Орас вновь видел мир в цвете, но на сей раз он не знал, место ли стало тому причиной, или это сработали его собственные, не очень-то надежные заклинания. Как бы то ни было, тьма отступала. И то, что скрывалось в ней, вынуждено было выйти на свет. Орас не был знатоком легенд дикого края Ахаггар, предпочитая мифам о богах и героях - истории о реальных личностях, вроде того же Керима эль-Адреа, или о его старинном приятеле из Багдада, мореходе Синбаде. Зу-ль-Аккан не раз предупреждал ученика, что мифы зачастую реальнее, чем думали их создатели, но эти слова Орас успешно пропускал мимо ушей. Однако теперь - вспомнил. Не столько наставления учителя, сколько легенду, о которой тот мог бы заговорить, окажись он сейчас здесь, рядом, в этом подземелье... Миф о Владыках межзвездных просторов, которые явились в незапамятные времена на земли черного континента Нуб (или Гондваны, как предпочитал называть Зу-ль-Аккан, знаток и любитель старинных наречий). Миф о Владыках безвременно поседевшей древности, которым подчинялись нефритовые рыбы, железные птицы и хрустальные драконы. Миф о Владыках, сражавшихся на стороне людей в великой битве против богов (битву ту всезнающий Зу-ль-Аккан звал Титаномахией, отчего-то болезненно морщась, произнося это слово). Миф о Владыках, что вечно странствовали меж миров и навеки упокоились в окровавленной почве последнего для них мира... Орас зажмурился, затем резко открыл глаза. Видение не исчезло. Тяжелая железная дверь, чуть тронутая ржавчиной, была приоткрыта. Видимо, поджидала появления того, кто... Кто - что? пройдет внутрь, надеясь раскрыть тайны былых эпох? запрет дверь так, чтобы никому больше и в голову не пришло сюда соваться? сплюнет, повернется и уйдет от греха подальше? Юноша не очень-то понимал, почему делает именно этот выбор. Но поступить иначе был просто не в силах. Волшебный огонек на его ладони стал ярче, превратившись в крошечный осколок солнца, потом задымил и погас. За дверью, в клубящейся тьме, загорелась красная точка. Мигнула. Раз, другой, третий. Пауза, затем снова три вспышки теперь промежутки между ними были примерно втрое длиннее. Пауза, три короткие вспышки - такие же, как в первый раз - и, сипло зашипев, красный огонек потух. Орас вытер холодный пот, выступивший на лбу, и переступил железный порог, решив считать это приглашением войти. Собственного спокойствия ради. Поток силы чуть не оглушил его, но молодой маг все же справился с нахлынувшим водопадом. Иногда силу сравнивали с текущей водой, хотя многим Следующие Пути это не нравилось, - однако тут другое сравнения трудно было подобрать. Когда поток ослабел, став ручейком, из которого можно было без опаски черпать энергию, Орас наконец смог рассмотреть, что же скрывалось за дверью. Точнее, не рассмотреть, пользы от глаз здесь, в кромешной тьме, было немного, - а УЗРЕТЬ. Словно не доверяя внутреннему взору, он протянул руку - и коснулся чего-то легкого, небольшого и холодного, сделанного вроде бы из полированной кости. Нетерпеливый щелчок пальцев вновь зажег волшебный огонек, и маг удовлетворенно хмыкнул. Это умение, в отличие от стихотворческого, было ему по плечу. Скрестив ноги, он опустился на пол перед расчерченной на ровные клетки Доской. Фигуры, как и поля, виделись ему черными и белыми; и хотя формой Доска и Фигуры несколько отличались от традиционного набора "шах-мат", "смерть царя", - Орас не сомневался, что видит перед собой по меньшей мере нечто подобное завезенной из далекой Индии игре. Игре, в которой, по преданиям, сходились изначально только великие маги и еще более великие полководцы. Игре, в которой он обыгрывал Зу-ль-Аккана три раза из пяти. По ту сторону доски - это юноша отметил лишь уголком глаза, сосредоточившись на позиции, - сгустилась тень. Тусклый металл, покрытый слоем ржавчины и пыли - вместо плоти; ошметки грубой ткани и осколки стекла - вместо волос и глаз; едва слышный скрип и еще более тихое жужжание - вместо дыхания и сердцебиения. Но Орасу было все равно, потому что игра - началась.
