* * *
Вопрос о том - докладывать комиссару о сбежавшем с кладбища мертвеце или нет, занимал Кадишмана чрезвычайно. С одной стороны было вроде глупо беспокоить шефа по таким очевидным пустякам - кто еще в наше время верит в привидения?- а с другой (ему это подсказывала интуиция), он, кажется, недооценил эту нервную дамочку и дело, с которым она явилась, грозило вылиться в одно из самых громких за всю историю местной полиции. В этом его также убеждало профессиональное чутье, которым он весьма гордился, хотя у начальства на сей счет, сложилось совершенно противоположное мнение. На всякий случай он решил еще раз "Изучить факты" (любимое выражение комиссара), и лишь затем беспокоить вечно занятого и недовольного босса, который не любил, когда к нему шли вхолостую, не проработав основательно все вероятные версии расследуемого дела. "Я всем рад, господа, наставлял он своих людей, но раз уж принесла вас нелегкая в столь неурочный час (эту фразу он говорил неизменно вне зависимости от времени, в которое к нему являлись подчиненные) уж будьте так любезны, представить мне помимо протокола что-нибудь еще, хоть отдаленно напоминающее выводы. Разумеется, господа, если вы способны таковые делать" Кадишман, всю жизнь проработавший дежурным следователем, должен был возглавить вскоре оперативную группу по особо важным делам, и любой промах сегодня мог до самой пенсии оставить его рядовым инспектором полиции. - Сержант Альтерман, - призвал он своего не в меру исполнительного, но не очень сообразительного помощника, - патрульную машину и наряд с легким стрелковым оружием в мое личное распоряжение!..
* * *
Холонское кладбище давно уже было забито до основания, и председатель городского религиозного Совета не раз поднимал вопрос о том, чтобы исключить его из разряда действующих захоронений. Проблема эта с каждым годом все более занимала холонцев, потому что умирать в Израиле становилось дорогим удовольствием; в Иерусалиме участок под могилу стоил немалые деньги, а претендовать на гостеприимство кладбищ Тель-Авива нечего было и думать, по причине непомерной их загруженности. Председатель надеялся выбить землю под нужды вновь преставившихся за "Зеленой чертой" и донимал своими требованиями мэра города. Тот ставил вопрос в правительстве и оттуда была спущена резолюция, гласившая, что все "Проблемы территориального порядка находятся на стадии разрешения с палестинскими партнерами" Партнеры в целом были за скорейшее погребение всех евреев Холона, но в частности возражали хоронить их на своей территории. А пока суд да дело, в администрации города постановили потесниться и укладывать почивших плотнее друг к дружке. "Вопреки стандартам, да не в обиде" - утешал председателя мэр города и посоветовал ему возводить многоярусные захоронения по образцу фамильных склепов в эпоху раннего Возрождения. Идея была с порога отвергнута религиозным Советом, не потому, что евреев слегка поджаривали на кострах как раннего, так и позднего возрождения, и у них остались об этом времени не слишком приятные воспоминания, а потому что скороспелое предложение мэра противоречило основным канонам Галахи, а значит, было неприемлемо с точки зрения депутатов от религиозной фракции, которые непременно заблокировали бы его в законодательном органе. Религиозное табу в Израиле было столь же незыблемо и непреложно, как и законы святейшей инквизиции.
* * *
Василий насмешливо оглядел инструктора. Ему не нравилось, когда люди необоснованно пытались подчеркнуть свою значимость. - Я думаю, сэр, - сказал он, - вам не следует возникать понапрасну... - Да я вас!.. - Гневно вскричал инструктор и вдруг осекся. - Я требую нормального сервиса! - тихо сказал Вася с озорным блеском в глазах и на сей раз, был правильно понят. - Вася, - с укором шепнул Цион, - это они пошли нам навстречу. Но принципиальность де Хаимова уже возымела действие, и инструктор сбавил тон: - Путевка то у вас трехчасовая, - сказал он примирительно, - что ж вы там увидите то в столь поздний час? - Прошвырнемся по ночному городу, - непринужденно заметил Вася, - в поисках эрогенных зон. - Инструктор не понял юмора. - Никаких зон, господа, - решительно сказал он, - это вам не праздничная прогулка по вечернему Дизенгофу, тут чуть не так глянул, живо дубинкой по забралу схлопочешь. - Возможно, - согласился Василий, - но ведь и мы не лыком шиты. - А вот это как раз нельзя, - в голосе инструктора зазвучал металл, вступать с рыцарями в препирательства категорически воспрещается. Учтите, граждане, если вам переломают ребра по вашей вине, страховки вам не видать. - Будь спок, очкарик, - сказал Василий, - подставлять нос всякой шушере я не намерен. - Господа, - инструктор принял вид фокусника собирающегося показывать свой лучший трюк, - я прошу всех пройти в кабину. - Мерси, - нагло сказал Василий, и первый вошел в камеру. Последовавший за ним очкарик с учительскими интонациями в голосе, стал важно наставлять их, показывая на приборную доску: - В управлении она проста, - сказал он, - ставите коробку передач на двенадцатый век... - Почему двенадцатый? - нахмурился Вася. - Потому что там теперь полдень. Затем плавно отжимаете рычаг и через минуту вы на месте. - Пожрать, надеюсь, нам дадут? - поинтересовался Василий. - Пожрать можете в агентстве, - сказал инструктор, - а у нас другие задачи. - Безобразие, - начал было заводиться Василий, но, взглянув на скорбную физиономию Заярконского, сдержался. - По прибытии, удаляться от машины не рекомендуется, - сказал инструктор, - иначе вам придется блуждать в будущем, пока вас не обнаружит поисковая бригада. Речь очкарика порядком надоела Васе, и он занял свое место за пультом управления. - Посторонних прошу держать отвал, - сказал он, явно намекая на инструктора. - Это кто посторонний? - обиделся инструктор и, сообразив, что от Васи ничего путного не добиться, обратился к Циону. - Не вздумайте там прибарахляться, - строго предупредил он, - или продавать свои вещи: перевозка ценностей, равно как и аборигенов строго воспрещается Последнее замечание не понравилось Васе. - Понятно, шеф, - сказал он развязным тоном и захлопнул люк машины перед самым носом инструктора. - Хулиганство! да как вы смеете!? - заорал инструктор. Это было последнее, что они успели услышать.
Глава 5
Небритый пьяный сторож кладбища долго плутал между ухоженными надгробными плитами, многие из которых были залиты воском поминальных свеч. Наконец, он вывел полицейских к зияющей черной яме, рядом с которой возвышалась бурая горка раскисшей от дождя земли. "Что скажешь, седобородый? - с деланным оптимизмом спросил его Кадишман, разглядывая почти стертую от времени надпись на мраморной плите, совсем недавно лежавшей на дедушкиной могиле. "Да уж не знаю, что и говорить, - потеряно выдавил сторож, - бывало в дождь или слякоть, могилки у нас проваливались, и мы, как полагается, собирали косточки упокоенных, чтобы не размыло, значит, - он тяжело вздохнул, как бы сожалея о бренности всего мирского, - а здесь и собирать нечего, видишь, служивый, - все как слизано" Кадишман лично осмотрел, пустую могилу Хильмана. Заглядывая вглубь ямы, он оступился и, взмахнув руками, словно птица на взлете, с шумом провалился в нее, увлекая за собой комья мокрой земли. "Нехорошая примета" - испугано произнес сержант Альтерман, вытаскивая смущенного босса из могилы. Как человек суеверный, он хотел высказать свои опасения по этому поводу, но, увидев сердитое лицо шефа, оборвал на полуслове. - А вдруг это фиктивное захоронение? - сказал Кадишман, нервно отряхиваясь после неудачного приземления в могилу. - Эффективное? - не понял сторож, с опаской взирая на Кадишмана. - Уж не фальшивая ли, говорю, могила-то, дяденька? - А вот этого никак нельзя, - с тупым упрямством возразил сторож, не понимая значение заданного вопроса; грушевидный нос его разбух, приняв фиолетовую окраску. Неожиданное падение полицейского напугало старика не меньше, чем суеверного сержанта, и он инстинктивно сторонился инспектора, будто тот был помечен уже роковой печатью смерти. - Я работаю здесь много лет и по памяти знаю все могилки, - гордо сказал он, шмыгнув сизеющим на холодном ветру носом. "Пьяная ты харя, - беззлобно подумал Кадишман, - потому и плутал, что по памяти знаешь..." - Эту как раз не припоминаю, - честно признался пьяница, - но по документам проверял - тут покоился некий Хильман Ури - 1898 года рождения. - Это мы без тебя знаем, что покоился, - криво усмехнулся Кадишман, и легким движением руки смел комья земли с надгробной плиты, скинутой с осиротевшей могилы. Тяжелый черный мрамор треснул от страшного удара, нанесенного мертвецом снизу. "Черт бы побрал этого деда, тоскливо подумал Кадишман, может быть, он и впрямь восстал из гроба?" Все, что он видел до сих пор, соответствовало рассказу внучки сбежавшего Хильмана. Кадишман не знал, что и думать. Он всегда с недоверием относился к мистике и посмеивался над глупыми историями, которыми утомляла его жена, выискивая их в журналах, специализирующихся на паранормальных явлениях. Провожая важных гостей до кладбищенских ворот, протрезвевший сторож, доверительно шепнул лейтенанту. - Ты, милый человек, будь начеку, значит... - Это еще зачем? - сказал Кадишман, догадываясь о чем, пойдет речь. - Поверье в народе гласит - ежели человек упал в могилу - значит к смерти это. Он оглядел лейтенанта с глубоким состраданием, в душе считая его покойником, и повторил тоном везунчика, которому жить да жить, а этот несчастный, может, доживает последние дни. Удрученный словами одичавшего от одиночества и водки сторожа, Кадишман, впервые в своей служебной практике, явился к шефу с одними смутными догадками, наперед зная, как тот относится к подобной инициативе подчиненных.
