Меня часто спрашивают: где сейчас бежавшие, спаслись или погибли? На эту тему написаны тысячи научных и научно-фантастических трудов, но достоверно никто не знает ничего. Чунгр не принял ни единого радиосигнала от бежавших, хотя бы их проклятий, и можно предполагать самое худшее - для них, разумеется, а не для нас.
Сделав маленькую паузу, Тхнтшу отпил глоток ароматной жидкости из стоящей перед ним серебристой чашечки. Дальше надо было тщательно взвешивать каждое слово, и он заставил мысль струиться медленнее.
- Я не собираюсь, сограждане, пересматривать общепринятую точку зрения на дальнейшие события нашей истории. Я всегда искренне считал и считаю сейчас, что мы сделали правильный философский вывод из катастрофы, постигшей тех, кто отвернулся от родной планеты и устремил мысль к космосу. Более чем понятно, что в свете этого трагического урока наши мысли и чувства устремились в прямо противоположную сторону. Закономерным и естественным было то, что наши предки на многие тысячелетия отшатнулись от космоса, прониклись непреодолимым отвращением к этому слову и всю мощь разума направили на то, чтобы найти счастье внутри родной планеты, в ее недрах, еще горячих от вулканического тепла. Это был, я повторяю, естественный и наиболее мудрый выход из тогдашней ситуации. Вполне справедливо его ставят рядом с такими величайшими достижениями нашей расы, как акклиматизация в новых атмосферных условиях и победа над молококормящими.
Разве не на базе нашего традиционного "космического изоляционизма", твердого и решительного отказа от внепланетных химер, мы создали внутри Чунгра и на его поверхности тот чудесный, совершенный мир, в котором живем с вами сейчас?
Он полностью ограничен для нашей биологии, этот мир. Он разумен и прекрасен в своих морально-этических основах.
Он величествен.
Надо ли мне в подтверждение этого напоминать вам о наших бесчисленных, комфортабельных подземных городах, о соединяющих их молниеносно действующих фотонных тоннелях, о наших плантациях внутри планеты и на ее поверхности, нашей могучей энергетике и индустрии, в изобилии снабжающей нас всем необходимым, нашей всеобъемлющей системе связи, искусствах, музыке? Надо ли называть всем известные имена гениев, проложивших нам путь к счастью? Они способствовали достижению сокровеннейших тайн природы. Они избавили нас от болезней. Путем тщательного генетического подбора Отцов и Матерей, облучения и рационального питания личинок добились того, что улучшилось наше сложение и во много раз удлинились сроки жизни. Вам все это так же хорошо известно, как и мне, и нет необходимости говорить об этом пространно.
У нас нет оснований сомневаться в том, что мы - один из высших в бесконечной и непостижимой Вселенной очагов цивилизации, красоты и морали, хотя мы давно уже стали настолько мудрыми, что не претендуем в этом отношении на первенство, тем более на монополию.
Великий мыслитель древности Пфа говорил: "Чунгрианин есть мера вещей". Это, конечно, наивно. Мы давно уже не думаем так. Мы понимаем, что прекрасное с нашей точки зрения может казаться уродливым другим, и наоборот. Об этом я скажу подробней, когда буду говорить о Человеке.
Но, отлично понимая относительность критериев, не будем, друзья мои, впадать и в противоположную крайность: недооценивать свой вид, его физическую и моральную красоту, его культуру и цивилизацию. Среди воспринимающих меня не найдется, я уверен, ни одного, кто взялся бы утверждать, что мы в нашем нынешнем состоянии в чем бы то ни было уступаем существам, истребленным нами на этой планете. Не говорю уже о морально-этических категориях, об органическом для нашей расы всепроникающем коллективизме, высокоразвитом чувстве взаимопомощи, беззаветной готовности каждого в любую минуту погибнуть ради общества, о нашей поразительной трудоспособности, нашем веселом нраве и физическом здоровье. Но даже сама наша анатомия, когда мы ее сравниваем с анатомией молококормящих яйценосов, а в последнее время с анатомией земного Человека, говорит сама за себя.
Кто станет спорить, что лучше иметь четыре руки, чем две, три глаза, чем два? И каких глаза! Позволяющих видеть мир вдвойне стереоскопически! Или возьмите нашу природную физическую силу, позволяющую нам поднимать груз в двести раз тяжелее собственного веса. Можно ли не восхищаться ею? А тонкость нашего обоняния, осязания, слуха, биоэлектрических восприятия?
Почему я напоминаю обо всем этом? Именно отсюда, сограждане, я и перехожу к главной теме моего сегодняшнего выступления.
Мой долг рассказать вам о последних наблюдениях, произведенных ЛКИТП. Для тех, кому непонятно это название, расшифрую его: Лаборатория комплексного изучения Третьей планеты.
С тех пор, как разумные обитатели этой планеты-соседки дошли в своем развитии до радиосвязи и телевидения, нам удалось, как вы знаете, пользуясь нашей совершенной техникой, принять огромное количество земной информации, изучить ее и установить, что на Земле, как некогда на Чунгре, существует невероятное количество видов разнообразно организованной живой материи, еще не упорядоченной разумом. Почти несомненно, что там еще не ликвидированы даже хищные животные и болезнетворные микробы и вирусы, давным-давно истребленные нами у себя и чудовищно для нас опасные.
Больше всего привлекают наше внимание на Третьей планете два вида жизни. Прежде всего это, разумеется, двуногий и двурукий носитель ее разума. На разных языках Земли он зовет себя по-разному: "Человек", "Адам", "Мэн", "Ломм", "Менш", "Жин" и так далее. Единого названия у него, как видно, еще нет. Во-вторых, нас живо интересует шестиногое членистотелое, из всех других форм земной жизни наиболее схожее с нашими отдаленнейшими прапращурами. Земляне называют его: "Муравей", "Амайзе", "Ант", "Фурми", вероятно и еще как-нибудь. У них там для всего имеется множество названий.
К сожалению, наши сведения об этом членистотелом слишком еще скудны, чтобы судить о нем сколько-нибудь определенно. Вполне возможно, что сходство Муравья с нами лишь поверхностно, а не гомогенно и мы его преувеличиваем, повинуясь понятному субъективному соблазну. Но так же вероятно и другое: что Муравей - либо аналог древнейших, диких форм нашего вида, либо, наоборот, его тупиковая, деградировавшая ветвь. Сама по себе возможность (я подчеркиваю: возможность, но отнюдь не обязательность!) возникновения на разных планетах схожих биологических форм, разумеется, оспариваться не может.
Установлено, что Муравей пользуется для хождения всеми шестью конечностями, другими словами, не знает прямохождения, не обладает, следовательно, развитою рукой и навряд ли поэтому способен изготовлять орудия, хотя его трудолюбие вошло даже в поговорку у Человека. Один перехват позволил нам установить силу Муравья. Она оказалась колоссальной, почти невероятной, превышающей нашу относительно в пятнадцать раз, а силу Человека - в шестьсот раз. Я повторяю: в шестьсот! Муравей поднимает в своих челюстях тяжесть, превышающую его собственный вес в три тысячи раз, в то время как Человек в состоянии поднять груз не больше пятикратного своему весу. Вот, в сущности, все, что нам пока известно о Муравье.
