Впрочем, как бы там ни было, мы все должны думать о новой ситуации, возникающей, или, вернее, уже возникшей для Чунгра, внимательно следить за дальнейшим развитием космической агрессии землян и в надлежащее время сделать из нее надлежащие выводы.
Я кончил, сограждане. Благодарен за внимание!
Миллиард за миллиардом выключались и гасли телевизионные экраны Чунгра. Напряженную тишину, стоявшую на всей планете в конце выступления Тхнтшу, сменило взволнованное обсуждение потрясающих новостей.
Выключение трансляционного поля отозвалось на чуткой нервной системе маститого ученого, как электрический толчок, принесший облегчение.
Энергично расправляя затекшие члены, Тхнтшу вышел в фойе. Его тотчас опять окружили сотрудники ЛКИТПа и ЦКИ. Рослый, очень темный Бзцва, которого Тхнтшу так лестно упомянул в своем выступлении, приблизив свое лицо к лицу учителя, беззвучно сообщил ему:
- Вы так рассмешили Планету, что сейсмические приборы отметили небольшое чунгротрясение.
- Вы шутите?
- Нет, серьезно, учитель.
Тхнтшу стоял совершенно неподвижно. Ничего нельзя было прочесть не только на хитиновом покрове его лица, но и в глазах. Если б его увидел сейчас Человек, он, пожалуй, впал бы в заблуждение: ему бы показалось, что он видит на лбу Тхнтшу две глубокие морщины. На самом деле это были борозды, оставленные катастрофой, в которую ученый попал в молодости. Морщин у чунгриан не бывает.
- Меньше всего я хотел смешить, - ответил он наконец.
- Я понимаю.
- Как вы думаете, как отнесутся к тому, что я сказал о Кхруарбрагфре?
- Мы - с вами.
- В вас я не сомневался и не сомневаюсь.
Опять молчание.
- Вы очень устали, учитель?
- Очень.
- Проводить вас в комнату отдыха?
- Нет. В пятую башню.
- Вы хотите...
- Да!
И Тхнтшу пошел к выходу. Толпа молодых ученых почтительно расступилась перед ним и Бзцва. Через три сотни шагов они были уже у входа в пятую астрономическую обсерваторию. Башня тускло отражала своей серой металлической поверхностью пепельный свет малого спутника, быстро скользившего по черному звездному небу справа налево.
- Мне хочется посмотреть на Землю, - промыслил Тхнтшу.
- Понимаю, - так же ответил Бзцва и распрощался с учителем.
Прежде чем войти в башню, старик бросил пристальный взгляд на ярко-голубую звезду, окруженную семью звездами Большого Топора4. Третья планета... Она и Большой Топор стояли посредине черного, сияющего небосвода.
4 Большая Медведица
Продолжая работать все в том же направлении, мысль Тхнтшу горделиво отметила: разве можно сравнить условия астрономических наблюдений на Чунгре с земными? Насколько здесь прозрачнее и ярче небо!
Однако какой холодный вечер выдался... Наверно, градусов восемьдесят ниже нуля. Поежившись, Тхнтшу вошел в башню.
Сел поудобней в кресло. Руко-ногами привел в движение механизмы, наводящие телескоп на объект. В это же время руками он фокусировал изображение. Три глаза позволяли видеть необыкновенно четкое, вдвойне стереоскопическое изображение объекта. Еще и еще раз старый ученый подумал: как должны будут позавидовать двуглазые земные астрономы чунгрианам!
В поле зрения показался сильно размытый по краям полудиск: в основном ярко-белый, кое-где мутновато-желтый и сероватый, местами отчетливо голубой. Так же отчетливо диск перечеркнут по экватору светлой полоской, подобной кольцу Сатурна, но образованной мельчайшими космическими частицами, взятыми в плен планетой. Посреди голубизны ослепительно лучилась светящаяся точка. Отражение солнца в воде. Как у них там много воды! А сколько солнечного тепла! В два с четвертью раза больше, чем получает Чунгр! Не диво, что так богат животный мир.
Неподалеку от Третьей планеты висел в пространстве крохотный полудиск Луны - до недавнего времени единственного ее спутника, а теперь уже ставшего старейшиной целой семьи спутников, созданных Человеком. Этих крохотулек, конечно, не увидишь. Впрочем, однажды фотография зарегистрировала слабый мгновенный блик - видимо, отражение солнца на полированной металлической поверхности искусственного спутника.
В который раз старый ученый смотрел на планету, изучению которой отдал сто пятьдесят земных лет! Сколько ночей провел он в таких креслах, наблюдая, записывая, фотографируя, размышляя. Но, кажется, никогда еще не испытывал такого восторга и такой тревоги.
Вот он, второй очаг разумной жизни в нашей солнечной системе!
Братья по Разуму!
А вдруг враги?
Она сейчас далеко, эта планета. Но приближается. Угрожающе.
Пять-шесть чунгрианских лет - и новое Великое Сближение, первое после того, как земляне порвали цепи земного тяготения и вырвались в космос. Что-то принесет оно Чунгру?
Глубоко задумавшись, старый Тхнтшу застыл в угрюмой неподвижности. Хитиновые покровы чунгрианина не отражают чувств. Но в глазах пылали чувства, пылала мысль. Борозды на лбу придавали кроваво-золотистым глазам особенную выразительность.
Не может быть, чтобы на Третьей планете добро не победило зла, Разум - мракобесия. Они победили на Чунгре. Победят и на Земле. Победят во всей вселенной.
