Приятный говорок девушки заглушал шум, но в ее голосе прозвучала такая жалость к самой себе, что ему стало неприятно.
– И вообще, для чего нужны Игры? Я еще понимаю тех, кто остается на Земле. Отхватывают приличную работенку, неплохо устраиваются. Но ведь каждый год тысячи людей получают право отправиться на Венеру. Что они там делают?
Госсейн не счел нужным вдаваться в объяснения.
– Лично я, – ответил он, – вполне удовлетворюсь местом президента.
Девушка рассмеялась.
– Вам придется изрядно попотеть, – сказала она, – чтобы занять пост Харди.
Госсейн резко выпрямился и сел.
– Кого?!
– Майкла Харди, президента Земли.
Госсейн медленно прилег на траву. Теперь понятно, что имели в виду Нордегг да и все остальные в гостинице. Неудивительно, что его рассказ показался им бредом сумасшедшего. Президент Харди, летняя резиденция в Кресс-Вилледж – информация, заложенная в его мозгу, была ложной от начала до конца.
Но кому это понадобилось? Харди?
– Вы не могли бы помочь мне, – прервала его размышления Тереза Кларк, – выиграть хоть какую-нибудь, самую пустяковую работу?
– Что-что? – Госсейн уставился на нее сквозь темноту. Изумление его быстро прошло, уступив место чувству жалости. – Вряд ли, – ответил он. – Чтобы принять участие в Играх, требуются обширные знании и умение, которые даются лишь долгими тренировками. И лишь единицы, способные на полную отдачу всех своих умственных и душевных сил, выдерживают испытания последних пятнадцати дней.
– Меня не интересуют последние пятнадцать дней. Говорят, уже через неделю можно неплохо устроиться. Верно?
– Самая низкооплачиваемая работа, если вы, конечно, собираетесь получить ее как участница Игр, приносит десять тысяч в год. Насколько я понимаю, конкурентов более чем достаточно.
– Я способная, – заявила Тереза Кларк. – И у меня безысходное положение. Значит, я смогу.
Госсейн сильно в этом сомневался, но ему вновь стало жалко ее.
– Если хотите, – сказал он, – я попытаюсь вкратце рассказать, что к чему.
Он замолчал, и она быстро проговорила:
– Да, да, пожалуйста.
Госсейн вздохнул. Он понимал, насколько бессмысленно пытаться объяснить ей что-нибудь, но делать было нечего.
– Человеческий мозг, – нехотя начал он, – в грубом приближении можно разделить на две основные части: кору и таламус. Кора является центром распознавания, таламус – центром эмоциональных реакций нервной системы… Кстати, вы были в институте Семантики?
– О, как там красиво, – заявила Тереза Кларк. – И сколько драгоценных камней, серебра, золота.
Госсейн прикусил губу.
– Я говорю о другом. На одной из стен изображен рассказ в картинках. Видели?
– Не помню. – Она казалось, поняла, что он остался ею недоволен. – Но зато я видела бородача – как там его? – в общем, директора.
– Лавуазье? – Госсейн нахмурился. – Мне казалось, он погиб несколько лет назад в автомобильной катастрофе. Когда это было?
– В прошлом году. Он сидел в кресле на колесах.
Госсейн задумался. На какое-то мгновение он решил, что память вновь отказала ему. Однако странно. Зачем неизвестному, экспериментировавшему с его мозгом, скрывать, что почти легендарный Лавуазье все еще жив? После некоторых колебаний он продолжал:
– Кора головного мозга, как и таламус, потенциально обладают необычайными возможностями, которые необходимо правильно реализовать. Самым главным является координация их действий, ведущая впоследствии к полной интеграции, и если этого не происходит – личность человека нельзя считать полноценной. С другой стороны, как только интеграция осуществлена, нервная система в состоянии выдержать практически любой шок.
Госсейн умолк, вспомнив о событиях минувшего дня.
– Что с вами? – быстро спросила девушка.
– Ничего, – проворчал он. – Продолжим разговор утром.
Внезапно он почувствовал, как сильно устал. Но прежде чем сон навалился на него, на память почему-то пришли слова детектора лжи: «В нем чувствуется какая-то необычайная сила».
Когда он проснулся, солнце сияло на небе. Терезы Кларк и след простыл.
Госсейн убедился в этом, тщательно обыскав все кусты. Затем он вышел на шоссе и посмотрел по сторонам.
Улица была забита движущимся транспортом, по тротуару весело спешили ярко разодетые мужчины и женщины. Казалось, сам воздух звенел шумом моторов, звуками голосов, ревом машин. Волнующее зрелище. Внезапно Госсейн понял, что теперь он совершенно свободен, а отсутствие девушки только доказывало, что ее появление отнюдь не очередной этап какого-то фантастического плана, в результате которого его для начала полностью лишили памяти. Он почувствовал облегчение при мысли о том, что ему не придется больше о ней заботиться.
Знакомое лицо мелькнуло в человеческой толпе, скользившей мимо. Тереза Кларк, с двумя коричневыми пакетами в руках, окликнула его.
– А вот и завтрак, – сказала она. – Я решила, что лучше позавтракать на травке с муравьями, чем в битком набитом ресторане.
Они молча принялись за еду. Госсейн заметил, что упаковка была магазинной, на вынос. Витаминизированный апельсиновый сок, каша со сметаной в отдельной пластиковой упаковке, тосты с горячими почками, кофе со сливками.
Примерно долларов пять, прикинул он. Не слишком ли роскошно для парочки, которой тридцать дней придется ограничивать себя во всем, лишь бы дотянуть до окончания Игр? И кроме того, девушка, у которой имелось в кармане пять долларов, спокойно могла заплатить хозяйке еще за одну ночь. Более того, она, видимо, неплохо зарабатывала, если не нуждаясь купила такой завтрак. Чуть нахмурившись, он неожиданно спросил:
– Кстати, как зовут вашего босса?
– Что? – Тереза Кларк закончила жевать тост с почками и теперь рылась в сумочке. Услышав вопрос, она вздрогнула и недоуменно посмотрела на него. Затем лицо ее прояснилось. – А, вы о нем! – сказала она.
– Да, – требовательно сказал Госсейн. – Как его зовут?
Самообладание полностью вернулось к ней.
– Я не хочу вспоминать об этом, – заявила Тереза Кларк и тут же переменила тему разговора. – Чтобы выдержать первое испытание, мне много придется выучить?
Госсейн помедлил, не зная, стоит ли ему настаивать на ответе. В конце концов он решил, что спешить некуда.
– Нет, – сказал он. – К счастью, первый день Игр – предварительный. Нужно лишь зарегистрироваться, получить назначение я одну из кабинок и ответить на вопросы. Я изучал историю Игр за последние двадцать лет – более ранние сведения Машина не выдает – и обратил внимания, что сначала вас просто просят определить, что такое нуль-А, нуль-Н, нуль-Е.
