— Ах, и правда, я забыл! Ну что ж, тогда изволь меня отсюда убрать, — ощерился Эрихс.
— Вот сам и убирайся, раз ты такой умный, — Христен полез в карман за платком и громогласно высморкался, — Мне и тут хорошо.
Эрихс пошел красными пятнами, запыхтел и бросился в атаку. Его брат с писком устремился было вон из комнаты, но на пороге его перехватила Ив. Он неловко пнул ее ногой, но силы были слишком неравны.
— Спокойно. Никто никуда не идет, — давно заученным приемом Ив завела руку Христена в сторону и вверх. Тот взвыл и высвободиться уже не пытался.
Неторопливо подошедший Эрихс смерил пленника сладким взглядом.
— Что, зайчик, тебе до сих пор хорошо?
— Я бы не советовала вам, милейший, устраивать мне всякие каверзы. Ибо одно легкое движение — и ваш братец будет валяться на этом коврике со сломанной рукой, — предупреждающе заметила Ив.
— Ну что вы! Я не в силах замышлять недоброе против столь очаровательной юной дамы.
Ив невольно покосилась на свои дырявые тапочки.
— Если бы вы могли еще больше прищемить этого глупого тетерева — я бы был вам только глубоко признателен, — продолжал Эрихс.
— Так не по правилам, так не по правилам! — заголосил тетерев, — Я подам жалобу в самые высокие инстанции!
— А вступать в сговор по поводу ставок — это по правилам? — парировал Эрихс.
Ив заскрипела зубами.
— Так. Мне кто-нибудь может объяснить, что здесь происходит?
— Да ничего такого особенного не происходит…
— Ничего особенного?! Ко мне в квартиру, под покровом непонятно откуда взявшегося тумана, проникают два посторонних типа весьма неординарной наружности. Сперва заводят беседы о телесных наказаниях, потом оценивают меня, как лошадь на ярмарке и наглым образом устраивают отвратительную скандальную сцену! Все время бубнят о каких-то играх…
— Не о каких-то играх, а об Игре, — назидательно вставил Христен.
— Перебивают на каждом слове!
Эрихс задумчиво гладил свой живот, строго глядя на брата.
— Объясняй давай. Колдунок.
— Пускай отпустит сперва. Больно же!
— Все правильно, так и задумано, — утешила его Ив, — расскажете, в чем дело — отпущу.
— Чем больше времени мы тут вдвоем болтаемся, тем больше шансов, что нас тут кто-то ненароком заметит. Кое-кто, — со значительной интонацией добавил Эрихс.
Глаза Христена испуганно расширились, он часто-часто закивал, отер вспотевшее чело и начал рассказывать…
История выходила занимательная. Давным-давно, сотни и сотни лет назад, мир был не такой как ныне. Птицы пели звонче, цветы пахли приятнее, мед был слаще, а море — солонее. Но главное — жили в этом чудесном мире, в дружном соседстве, бок о бок, и люди, и гномы, и эльфы, и драконы и многие другие народы, названий которых никто уже и не упомнит. Жили себе, не тужили, торговали друг с другом, в гости ходили, мудрыми мыслями обменивались, да Создателя за свое процветание благодарили. Само собой, случались и войны — как же без этого? Надо ж юным удальцам иметь возможность покрыть себя славой? И все было бы хорошо, если бы неугомонный Создатель не решил бы сделать свой мир еще лучше.
— Куда уж лучше, — усомнилась Ив, — и так просто рай какой-то.
— Не нам судить о божественных помыслах, — строго заявил Христен, — Творец наш не любил войн. Не хотел он, чтобы чада его промышляли массовым убийством.
Дальше события развивались странно. В один прекрасный день знакомый всем Большой Мир исчез. Он расслоился, распался на множество маленьких миров, в каждом из которых обитала только одна раса.
— Ужасающий катаклизмус! — гремел Христен, — Земля содрогалась! Рушились горы! Моря выходили из берегов! Чудовищные ветры! Ураганы! Но самое страшное — никто и никогда больше не видел Создателя. Не было больше ни знамений, ни явлений дивных, божественных. Впрочем, в большинстве Слоев церковь заполнила эти пробелы, показывая мирянам предвестия ложные, самой же церковью инсцениированные. Особы знающие решили, что Создатель удалился в надзвездные сферы и размышляет о дальнейших улучшениях своей земли.
Ив сочувственно вздохнула и отпустила руку Христена.
— А потом?
— А потом все долго и мучительно привыкали к новому порядку вещей.
— Устоявшиеся торговые связи, — пояснил Эрихс, — Взаимовыгодные договора.
— Сколько печальных историй! Сколько разрушенных судеб! — Христен трагически понизил голос, — Взять хотя бы сказание об Эльдаре и Янике. Черезвычайно душераздирающе. Вот послушайте. В те далекие тревожные дни…
Эрихс громко закашлялся и Христен, кинув быстрый взгляд на его сердитое лицо, тут же оборвал сам себя:
— Что это я? Не до сказок сейчас, — он задумался на минуту и продолжил, — Было у нашего Создателя и Творца всемогущего два брата. Один из них был очень юн и оттого больше всего на свете любил разнообразные игры. Кости, карты, тараканьи и лошадиные бега скоро прискучили ему и он стал выдумывать собственные, ни на что не похожие забавы. Когда мир расслоился и его старший брат исчез, Игрок — так его прозвали — возвел свои потехи в ранг закона. Время от времени в одном из слоев проводится Отбор. Случайным образом выбирается житель слоя — здоровый, нестарый, в трезвом уме. Ему предлагается Колода, в которой каждая карта обозначает какую-то расу. Избранник тянет жребий и на время оборачивается другим существом — был гномом, а стал хорном, эльфом, кентавром. Или, скажем, человеком. Затем ход переходит к Игроку.
— А он знает, какую карту вытянул его противник? — перебила Ив.
— Еще бы! От того, насколько сильна эта карта зависит, сколько раз сам Игрок может обращаться к Колоде.
— Несправедливо как-то.
— Вовсе нет. Послушай сперва до конца. Игрок тянет карту из оставшейся Колоды, выбирая расу.
— И тоже в кого-то превращается? — предположила Ив.
— Да нет же, — Христен укоризненно нахмурился, — Игрок остается самим собой. Зачем ему в кого-то превращаться, если у него есть целая армия миньонов? Среди которой есть представители абсолютно всех народов? Он просто выставляет нужного воина.
— И тот тоже тянет карту?
Близнецы переглянулись и одинаковым движением покрутили пальцами у висков.
— Он ничего не тянет. Он просто нападает. Если Избранника убивают, то победа остается за Игроком. Если же убитым оказывается миньон, то, в зависимости от силы первой карты, либо победа присуждается Избраннику, либо Игрок снова обращается к Колоде.
— Бред какой, — с чувством произнесла Ив, — А смысл-то в чем?
— Как в чем?! — всполошился Эрихс, — А ставки? А азарт? Об Игре знают единицы! В основном, это либо выжившие участники Игры, либо их потомки. Со временем они образовали некое подобие касты. Игрок к ним… к нам благоволит — осыпает почестями и богатствами. Мы можем наблюдать за схватками, заключать пари.
