Даниила можно было понять. Он боялся Посвященных, боялся, что его обвинят в посягательстве на учение о Создателе Мира. Боязнь эту Павел тоже ощутил, она шла вместе с фоном благожелательности, почти перекрывая его. Да, такие обвинения - дело серьезное. Посвященные могут поставить в известность Совет, довести до тюрьмы. Хотя, если вдуматься - за что? Если учение ложно - его следует заменить другим, истинным. Кому станет от этого хуже? И ведь он, Павел, не отвергает саму веру в Создателя, просто исправляет ее. Допустим, кроме Лесной Страны была еще и Земля, откуда Создатель по каким-то своим соображениям перенес предков-основателей. Может быть, он создал не один, а два мира... или больше? Значит, Создатель еще могущественнее, чем думали раньше. Посвященные должны только похвалить его, Павла, за такое расширение границ учения. Так что бояться тут нечего, нет никаких оснований распинать его на Голгофе, и можно говорить об этом во весь голос.
И вот почему он никогда раньше не высказывал то, что высказал Седому Даниилу: его никто не слушал. Никогда никто не слушал, не слышал и не хотел понять. Все были заняты своими делами, всем было наплевать на будущее Лесной Страны... Что это - леность ума? Непробиваемое равнодушие? Средство самозащиты?
Он никогда не беседовал с Даниилом, как-то не приходилось... А Даниил оказался единомышленником. И может быть, не единственным...
Павел радостно крутнулся на скамье, поймал за подол проплывавшую мимо Агарь и снял с подноса кружку пива. На душе было весело, хотелось присоединиться к пению сидящих возле бочек грузчиков. Он сделал только несколько глотков, когда внезапно пение оборвалось, стихла ругань картежников, и общий гомон понизился в тоне, сник, развалился на отдельные неуверенные голоса, которые звучали все тише. Он обернулся, не отрываясь от кружки, и увидел неторопливо идущего от двери прямо к его столу Черного Стража.
Стражи были самыми загадочными жителями Лесной Страны. Каждый город имел своего Стража: Город У Лесного Ручья - Черного, Капернаум - Желтого, Устье - Зеленого, Могучие Быки - Красного, Иорданские Люди - Фиолетового, Эдем - Коричневого, Холмы - Оранжевого, Город Матери Божьей - Голубого, Вавилон - Розового, Город Плясунов - белого, Иерусалим - Серого и так далее, до городов за Долиной Трех Озер и Гнилым Болотом, за реками Ховар и Фисон. Никто не знал их имен, и они никому, насколько было известно Павлу, не сообщали свое имя, и называли их по цвету неизменных длинных плащей с капюшонами. Никто не знал, почему они Стражи и что охраняют, но все называли их именно так, и заведено это было, наверное, еще со времен предков-основателей. Стражи не участвовали ни в каких работах, и единственной, по наблюдениям Павла, их обязанностью было освящение всех новых строений. Павел не раз видел, как Черный Страж в одиночку заходил в пропахший свежим деревом дом, а новоселы терпеливо ждали во дворе, а потом долго кланялись вслед. Черный Страж в прошлом году освятил и дом Павла.
Стражей сторонились и относились к ним боязливо и неприязненно, хотя никому они не делали ничего плохого. На еженедельных общих молениях в храмах Посвященные никогда не забывали упомянуть Стражей как самых угодных Создателю Мира слуг, которые когда-то помогли ему справиться с силами Внешней Тьмы. Бытовало мнение, впрочем, ни на чем особенном не основанное, что Стражи бессмертны (просто долго живут, потому что бездельничают, давно уже думал Павел), что они не спят и совсем не едят, как обычные люди, которые хоть и редко, но все-таки нуждаются в пище. Возможно, Черный Страж и спал, и ел - но кто входил в его дом? Дом Черного Стража стоял за пять улиц от дома Павла, но у Павла никогда не возникало желания зайти в гости. Как и у других. Никто и никогда, даже напившийся вдребезги Лука Громила, не осмеливался поднять руку на Черного Стража. Черный Страж стоял выше Посвященных. Кто знает, может быть и вправду Стражи с давних времен были слугами Создателя Мира?.. И все-таки осознание своих необычных способностей ставило Павла в собственных глазах как минимум вровень с Черным Стражем, который подобных способностей не проявлял.
Тем не менее, отголосок давней непонятной боязни Стражей заставил-таки чуть сжаться сердце и Павел невольно напрягся, исподлобья наблюдая, как Черный Страж приближается к нему, шурша по рассохшимся доскам длинным, тускло блестящим плащом. Ревекка застыла у бочки, не замечая, что пиво льется на пол через край кружки, Ирина с подносом выглядывала из-за колонны, Агарь, не отрывая глаз от Стража, на ощупь собирала со стола огрызки яблок. Павел отчетливо ощущал фон почтительности и боязни, растекшийся в питейке. Насколько он знал, Черный Страж никогда еще не появлялся здесь, разве что в тот день, когда питейка впервые открыла свои двери перед посетителями.
Длинный Николай и Авдий отпрянули от стола, а Павел поднялся навстречу Черному Стражу. Он почему-то был уверен, что тот направляется именно к нему. Страж остановился, как будто наткнулся на невидимую преграду. Бесстрастные глаза на узком бледном лице под капюшоном смотрели в упор, словно не замечая ничего окружающего. Павел не чувствовал никакого фона; создавалось впечатление, что Страж не испытывает эмоций.
- Павел Корнилов, - утвердительно и равнодушно произнес Страж, глядя на Павла снизу вверх.
Последние разговоры смолкли. Вся питейка превратилась в единое ухоглазое существо, вслушивающееся и всматривающееся в явление Черного Стража Павлу Корнилову. Павел молча ждал продолжения.
- Возникла необходимость побеседовать.
- Если возникла - давай, побеседуем, - не без вызова отозвался Павел и похлопал по скамье рядом с собой, где недавно сидел Седой Даниил. Пива?
Черный Страж отрицательно покачал головой.
- Предлагаю выйти отсюда и побеседовать в другом месте.
Павел пожал плечами, поставил кружку и выбрался из-за стола. В молчании питейки они направились к двери - поскрипывали доски пола, с легким свистом шуршал плащ - и вышли на улицу, на каменные плиты небольшой площади перед питейкой. Уже почти стемнело, кое-где светились окна, издалека доносилось пение - это пели женщины у ручья.
- Туда. - Черный Страж поднял и тут же опустил руку, словно ему трудно было держать ее на весу. - Там не помешают.
"Кто бы это осмелился тебе помешать?" - подумал Павел и пошел вслед за слугой Создателя Мира на другую сторону площади, где в окружении тополей темнела длинноствольная туша вросшего в землю танка.
Он молча сел на скамью за танком, а Страж остался стоять, почти сливаясь с толстым стволом тополя.
- Чем обязан вниманием? - вспомнив фразу из книги, спросил Павел, пытаясь ироничностью обращения преодолеть неуверенность перед Стражем и непонятно откуда взявшуюся тревогу. Никакого фона по-прежнему не ощущалось, как не ощущалось его, скажем, от того же танка за спиной.
