— Дорогу контролирует Герцог.
— А если бежать через равнины?
Алхимик улыбнулся.
— Взгляни в окно!
Южанин вплотную подошел к толстому стеклу, за которым бушевал ураган. Все было затянуто глухой серой пеленой, из которой клоками выбрасывало снежные волны.
— Ничто не выдержит такой бури. — Сказал Стерхбор.
— Но бывают же и ясные дни?
— Бывают. Редко, но бывают. Но путь по снегу, когда он доходит тебе до пояса, а порой до горла, — это верная смерть.
— А если над снегом? — Тихо спросил Нубис, прижимаясь своим черным лбом к холодному стеклу.
— НАД снегом? — Удивился алхимик.
— Если я помогу тебе бежать, — надтреснутым голосом произнес Нубис, — ты поделишься со мной своей розой? Хотя бы одним лепестком?
Алхимик прошелся по маленькой комнате и стал позади южанина, пристально смотря в его курчавый затылок.
— Лепесток? От моей розы от этой…
— От этой. Или от другой.
— Как ты мне поможешь?
Южанин отошел от окна и, не обращая внимания на Стерхбора, прошелся из угла в угол. Стал около стола и только тогда поднял взгляд на алхимика.
— Я маг. — Тихо сказал Нубис. — Я знаю одно колдовство. Очень сильное колдовство. Правда, оно доступно не всем. Потому что в него надо верить. Надо его желать. Лишь тогда магия сработает.
— Что это за колдовство? — Спросил Алхимик и в его глазах зажегся ледяной огонек.
— Трансформация. В любую птицу. Если все пройдет удачно, мы просто улетим отсюда.
— Трансформация! — Воскликнул Стерхбор — О чем ты говоришь, Нубис! Невоз трансформировать живую плоть!
–. — Тихо отозвался чернокожий маг. — . Если ты очень это хочешь. Желаешь. Жаждешь. Когда у тебя не останется другого выхода. Когда мосты сгорели и перед тобой равнина смерти. Когда тебе нечего терять. Желание. Неистовое, настоящее, идущее от сердца горячее желание. Вот что сотворит магию.
— Ты пробовал это колдовство? — Спросил Стерхбор.
— Нет. Но мой дед превращался в птицу. Он и научил меня этой магии.
Алхимик повернулся к окну и уставился в снежную мешанину, беснующуюся за мутноватым стеклом.
— Стерхбор. — Позвал Нубис. — Ты действительно хочешь убежать отсюда?
— Да. — Глухо отозвался алхимик.
— Магия состоит из трех элементов. Из эликсира, заклинания и желания. Эликсир — сильнейший яд. Если магия не сработает и желание твое будет слабым, то ты умрешь от яда. Это своеобразное подхлестывание. Что бы ты понимал, что выбора у тебя нет, и что остался только один путь — трансформация.
— Настоящий яд? Или обманка для усиления эффекта желания?
— Настоящий яд. Как ты говорил, живую плоть нельзя трансформировать.
Алхимик молчал, рассматривая какой-то изъян на стекле. Потом он повернулся к южанину и тихо спросил:
— Сколько готовиться эликсир?
— Пять дней.
— Тогда нам надо поторопиться. После бури наступает затишье. Буря кончиться дня через три. А там начнутся тихие дни. Несколько тихих дней между бурями. В солнечны день, после бури белая сова может долететь до предгорий. Если лететь весь день. Как превращаться обратно?
— Время действия эликсира зависит от концентрации. Самое большое, — два дня. При большей концентрации, эликсир просто разъест плоть не успев, впитаться.
— Этого хватит. — Сказал Стерхбор. — Чтобы убежать от герцога. Дальше доберемся сами. Что еще нужно для колдовства.
— Перо птицы, в которую ты хочешь превратиться.
— Достанем.
Нубис неожиданной вскинул руки к потоку, и что-то закричал на певучем, чужом языке.
— Нубис?
— Я благодарил своего деда. — Отозвался чернокожий маг. — За то, что он дал мне веру в себя.
— Нубис. — В глазах алхимика пылал холодный огонь. — Вытащи меня отсюда и я дам тебе лепесток своей розы.
— Тогда пойдем в лабораторию. — Из черной бороды колдуна блеснула ослепительно белая улыбка. — Готовить эликсир. Время осталось не так уж много.
* * *
Стерхбор стоял напротив стола, рассматривая свою розу. Она ничуть не изменилась, но алхимик каждый раз находил в ней что-то новое. Оттенок лепестка, пузырек воздуха зацепившийся за шип. Она была прекрасна. Как всегда Он оказался прав. Затишье наступило ровно через пять дней, после той самой бури. Но они успели. Нубис приготовил свой эликсир? — в дух флаконах. Алхимик и колдун не выходили из лаборатории все пять дней, засыпая иногда у столов уставленных реортами и змеевиками. Но эликсир был готов.
Алхимик оторвался от созерцании розы и подошел к окну. Ослепительно голубая синева неба простиралась до самых гор, где терялась в мутных облаках, зацепившихся за вершины. Яркое солнце стояло в зените, посылая свои лучи вниз, на заснеженные равнины. Теперь было видно и город. Башня Стерхбора располагалась на самом краю но и отсюда было многое увидеть. Крыши домов, заваленных снегом, санный путь, расчищаемый рабами. Дом герцога.
Алхимик отвернулся от окна и прислушался. Пока они готовили эликсир, к ним приходили гости. Раза три. Стучали в дверь, кричали. Наверняка это были посланцы герцога. Да и Хвостец должен был зайти за ядом.
Алхимик криво улыбнулся. Наверняка герцогу понадобилась еще одна «услуга». И в этот ясны и спокойный солнечный денег он пошлет к башне десяток солдат, что бы они разобрались, что же случилось с алхимиком. И дверь, не остановит солдат. Но они опоздают. Им ничего не останется. Он ничего не оставить этой жадной свинье по недоразумению звавшейся герцогом.
В тишине скрип деревянных ступеней раздался особенно громко. Алхимик вздрогнул и обернулся. По винтовой лестнице поднимался Нубис. Сначала показалась его черная курчавая голова, потом мощные плечи и наконец руки. Широкими ладонями раб сжимал маленькие флаконы с черным, как смоль, эликсиром.
Нубис осторожно подошел к столу и поставил на деревянную поверхность оба пузырька. Прямо напротив хрустального куба с розой.
Стерхбор вскинул брови, вопросительно глядя на раба.
— Готово, — хрипло произнес тот, — все готово.
В этот момент, снизу раздался стук. Довольно громкий. Алхимик дернулся было к лестнице но потом остановился.
— Это стража герцога. — Сказал он.
— Дверь решили вынести. — Нубис покосился в сторону лестницы.
— Пора.
Они застыли, глядя, друг другу в глаза. Где то внизу колотили в дверь и мерные удары совпадали со стуком сердец.
— Ты первый. — Наконец выдавил алхимик.
— Справедливо. — Кивнул головой Нубис.
Южанин вытер о штанину вспотевшую ладонь и протянул руку к одному из пузырьков. Пальцы его дрожали. Алхимик наблюдал за ним со всевозрастающим беспокойством.
