Что, если им помочь достичь гораздо большего?
Корабельные механики без особого труда смастерили целый арсенал старинного оружия: кольты, дерринжеры и карабины. Хокасов принялись обучать выплавлять железо, изготавливать сталь и порох, токарные станки и мельницы. Мгновенная сноровка аборигенов здорово им пригодилась. Вскоре они занялись одомашниванием диких животных.
Корабль еще не улетел, а хокасы уже гарцевали на клювастых скакунах и пасли стада длиннорогих бычков. Как следствие возникла торговля. Если поблизости появлялись слисси, хокасы легко расправлялись с ними.
Перед, отлетом Весли подарил медвежатам гору своих книг и журналов.
Об этом в официальном отчете не было сказано ни слова, отмечалось лишь, что аборигены усвоили азы металлургии, химии и некоторых экономических взаимоотношений.
Александр легко представил себе, что последовало за этим.
Хокасы с энтузиазмом восприняли новый образ жизни, он показался им очень практичным. Они заговорили по-английски, расхватали ковбойские прозвища, полностью переняли манеры и костюмы Дикого Запада, и все это произошло подкупающе естественным образом.
Минуло три десятилетия. Хокасы развивались удивительно быстро. Новое поколение, воспитанное на новых традициях, чрезвычайно размножилось. Прошлая жизнь постепенно забывалась.
Все бы ничего, да вот слисси сами научились изготавливать огнестрельное оружие. Будучи крайне агрессивными, они создавали свои армии из объединенных племен, и в свою очередь стали теснить хокасов. Возникла опасность захвата и разрушения всех хокасских городов на побережье. Храбрость отдельных ковбоев ничего не могла сделать с организованностью слисси.
И вот теперь одна из таких «индейских» армий надвигалась на Золотоносное Ущелье. Слисси были уже совсем близко, и ничего не могло их остановить. Хокасы собирали нехитрые пожитки и семьями бежали с одиноких ранчо, но из-за природной неповоротливости большинство беглецов задержалось в городе.
Они шумно спорили, так ли уж необходимо двигаться дальше, когда можно еще как следует выпить…
— Почему вы не попытаетесь сразиться? — спросил Александр.
— Что мы можем? — ответил Ловкач. — Половина наших не желает ввязываться в войну, у другой половины имеется собственная тактика сражения, и если их не послушают, они просто развернутся и уйдут. Остается небольшая горстка ковбоев, но разве с ними повоюешь?
— Но ты ведь начальник, пойди на компромисс для примирения остальных!
— Никогда! Единственный правильный план — мой собственный!
— О господи!
Алекс свирепо впился зубами в сэндвич, который держал в руке. Пища восстанавливала силы, а огненная вода — так хокасы называли виски, согревала и повышала самочувствие.
— Ваша основная ошибка в том, что вы не представляете, как вести сражение. У людей немалый опыт в таких делах.
— Согласен. Вы здорово сражаетесь, — кивнул Ловкач.
В его маленьких глазках светилось восхищение жителями Земли — могучими воинами. Александр решил оправдать доверие хокасов.
— Главное, вам необходим предводитель, за которым все последуют беспрекословно, — провозгласил он торжественно. — И такой предводитель есть — это я!
— Ты? — Ловкач перевел дух.
Землянин кивнул с важным видом.
— Если я правильно понял, индейцы передвигаются только пешим строем? Так? Отлично! В городе скопилось несколько тысяч хокасов, и все они неплохо вооружены. Индейцы еще не привыкли к быстрым кавалерийским атакам, и такое нападение легко обратит их армию в бегство.
— Вот это да! Чтоб мне стать длиннорогим! — прошептал Ловкач.
Умник с Угрюмым благоговейно взирали на Александра.
Ловкач от восторга закувыркался по кабинету.
— Хэй! — орал он. — Я неустрашимый малый с пистолетом, я вырос с оружием в руках в окружении гремучих змей! Моя мать проворна, как рысь, а отец — коварнее крокодила. Я и до Луны доберусь с завязанными глазами, а если кто-то в этом сомневается, я нашпигую его свинцом, как утку рисом!
— Что это вдруг с ним? — растерянно поинтересовался Алекс.
— Старинный воинственный клич всех людей, — со вздохом пояснил Угрюмый. Он, видимо, уже примирился с невежеством землянина.
— Пошли! — возбужденно выдохнул Ловкач.
Он распахнул двери кабинета. С нетерпением ожидающая толпа зевак взволнованно окружила их. Ловкач набрал полные легкие воздуха и завопил:
— По коням, джентльмены! С нами человек, и он поведет всех нас! Сотрем в порошок банду зеленокожих ублюдков!
Раздался восторженный рев толпы, медвежата кувыркались, прыгали и стреляли в воздух.
Александр затормошил шулера, крича тому прямо в ухо:
— Не спеши, идиот! Необходимо еще изучить местность, послать разведчиков и выработать план совместных действий!
Но было уже слишком поздно. Возбужденные ковбои вынесли его на улицу. Кто-то сунул ему кольт и ремень с патронами, и он машинально застегнул его на поясе. Еще кто-то протянул лассо. Раздались крики:
— Зааркань себе скакуна, землянин, и вперед — бить индейцев!
— То есть как зааркань…
Александра подвели к обширному загону салуна. По загону нервно носились несколько скакунов, явно полудиких и обеспокоенных большим скоплением народа.
— Давай! — орали хокасы. — Лови его!
Метать лассо всегда казалось ему легким занятием. Вот так берешь веревку, раскручиваешь петлю…
Он грохнулся оземь и в клубах пыли обнаружил, что заарканил самого себя.
Угрюмый помог ему подняться и отряхнуть пыль.
— Дома я не езжу верхом, — признался Александр.
Угрюмый промолчал.
— Я поймал для тебя скакуна! — прокричал один из ковбоев. — Великолепный мустанг!
Землянин посмотрел на «мустанга», тот — на него.
Глаза животного злобно блеснули. Алексу это не понравилось, между наездником и скакуном назревал конфликт.
— Ну же, давай, быстрее! — торопил Ловкач.
Ничего не оставалось, как пожать плечами и двинуться навстречу своей судьбе.
Хокасы тем временем оседлали мустанга и помогли Александру забраться в седло. Животное отпустили… и что тут началось!
Ощущение было такое, будто носишься на метеоре. Он судорожно вцепился в луку седла, но мустанг поднялся на дыбы, и Алекс взлетел, мысленно пожалев, что у него руки, а не крылья. Земля не стала мягче при его падении, но он с облегчением прижался к ней.
Гнетущая тишина нависла над загоном. Хокасы недоуменно крутили головами. Этот человек не умел бросать лассо, даже в седле и то не удержался!
Разве это человек?
