– Лично нет. Когда он умер, я занимал довольно скромный пост в Братстве.
– Я все время забываю об этом, – проговорил Форст. – Я плохо помню, кто, когда и на каком посту находился. Да, да, конечно же, вспоминаю, вы были тогда у нас новичком. Так вот, должен вам сказать, что я уважаю этого человека, Кирби. И я очень горевал, когда он умер. Поэтому-то я хочу освободить Братство от этого позорного пятна, воскресив Лазаруса. У него подходящее имя, не правда ли?
Кирби взял со стола блестящее отполированное кольцо, служащее печатью для писем, надел его на палец и стал крутить. Форст терпеливо ждал. Это кольцо специально предназначалось для нервной разрядки и успокоения посетителей: аудиенция у него многим казалась таким же испытанием, как паломничество к реке Синай.
Наконец Кирби положил кольцо на место и произнес:
– Иногда я вас не понимаю, мистер Форст. Интересно, что за игру вы затеяли?
– Игру?
– Вы сказали мне, что хотели бы воскресить Лазаруса. Но я отлично понимаю: дело не только и не столько в том, чтобы освободить Братство от позорного пятна. Скажите мне честно, чего вы этим хотите достичь? Разве мертвый Лазарус принесет нам меньше пользы?
– Меньше. Смерть – это символ. Если Лазарус будет живым, им можно будет манипулировать. Это все, что я могу сказать, – Форст посмотрел на Кирби. – Или вы считаете, что я стал сентиментальным? Я знаю, что делаю.
Не беспокойтесь. Лазарус мне нужен только живой. А вы свяжитесь со своим другом Вайнером и сделайте так, чтобы склеп был нашим владением. Лазаруса будем оживлять здесь, в Санта-Фе.
– Разумеется, мистер Форст, как вы пожелаете.
– Доверьтесь мне, Кирби.
– Ничего другого мне не остается.
Кирби поднялся и медленно вышел. Форст откинул голову на кресло и закрыл глаза. Он вспомнил 2071 год, когда ему приходилось в грязных погребах строить свои первые ядерные реакторы, во всевозможных местах снимать помещения для отправления культа. Однако вскоре его мысли вернулись в настоящее. Форст был слабым телепатом, но иногда в его мозгу происходили странные вещи: он мог заглядывать в ближайшее будущее.
Глава Братства выпрямился, включил селектор и, не называя себя, обратился с вопросом к одному из служащих на станции эсперов. Тот ответил, что на станции находится одна девушка-эспер, которая буквально сгорает и, видимо, скоро умрет.
– Держите ее наготове, – сказал Форст. – Ее сейчас навестит сам Основатель.
Ассистенты Форста окружили его и подготовили к выходу. Старик старался, по возможности, вести активный образ жизни. Вот и на этот раз он без посторонней помощи добрался до лифта, а потом, окруженный телохранителями, пересек широкую площадь, направляясь к больничной станции эсперов.
Здесь лежали при смерти около десятка эсперов, каждый в отдельной палате. К сожалению, всегда находилось несколько эсперов, душевные силы которых отрицательно сказывались на физическом состоянии организма и разрушали его. Форст прилагал много усилий для их спасения, поскольку он испытывал в них особую нужду. Иногда удавалось их вылечить, но в целом картина оставалось мрачной.
Форсту было хорошо известно, почему сгорали некоторые эсперы. Это были лабильные «пловцы», почти не связанные со своим временем. Они то плыли вперед, то возвращались назад, перекочевывая из прошлого в будущее и наоборот и в то же время не умея контролировать свое движение. Поэтому-то в них и возникал избыток временной энергии, уничтожающий своих создателей.
Сам Форст неоднократно чувствовал в себе симптомы и даже припадки этой болезни. Около ста лет назад он решил, что сходит с ума, пока, наконец, не понял, в чем тут дело. Ему пришлось наблюдать начало и конец времени, видения будущих событий, что сделало его абсолютно больным. А ведь это был лишь намек на то, что чувствовали самые лучшие эсперы.
Больная была откуда-то с Востока. Случай довольно заурядный.
Восемьдесят процентов сгоравших эсперов были с Востока. И в основном девушки-подростки… Тот, кто имел склонность к этой болезни, редко становился взрослым.
Ей было лет шестнадцать. Она беспокойно ворочалась в кровати, пот заливал ее смуглую кожу. Внезапно девушка приподнялась, глаза ее закатились, и, содрогнувшись всем телом, она вновь упала на подушки.
Форстеры в голубых рясах, окружавшие постель умирающей, сомкнулись плотнее. Форст сказал:
– Через час она умрет, не так ли?!
Кто-то кивнул. Форст сел на кровать и взял гладкую руку девушки своими морщинистыми руками. Тут же к нему подошел один из эсперов и положил одну руку на голову эсперки, а другую – на голову Форста, установив таким образом связь, в которой нуждался Форст. Между Старцем и умирающей девушкой возник контакт.
Ее мозг был как в пламени. Она бродила по времени взад и вперед.
Форст следовал за ней. Свет пламени проникал в его мозг, словно молнии.
Вчера и завтра слились воедино. Его старческое тело покачнулось, будто камышинка под порывом ветра. Перед глазами затанцевали, замелькали, словно демоны, различные видения: и темные личности из прошлого и смутные воплощения будущего.
– Покажи мне путь! – попросил Форст. Он не раз использовал этот способ. Уже семьдесят лет двигался в этом направлении шаг за шагом, пользуясь бесценной мозговой энергией эсперов, сгорающих в пламени болезни, как своеобразными мостиками в будущее, лишь бы идти вперед, осуществляя свой грандиозный план.
– Дай мне увидеть! – просил Форст.
И перед ним внезапно возникла фигура Дэвида Лазаруса. Как и ожидал Форст, он стоял в будущем, широко расставив ноги и подняв руки для благословения своих братьев. Форст вздрогнул от страха. Вскоре фигура воскресшего заколебалась и исчезла. Сухая рука Основателя выпустила руку девушки.
– Она умерла, – прохрипел он. – Уведите меня!
Один старец отдал приказ, другой – повиновался, третьего попросили о любезности, отказать в которой он не мог. Нат Вайнер всегда был рад услужить своему приятелю Кирби. Ведь они знали друг друга больше, чем длится нормальная человеческая жизнь.
Вайнер не был ни форстером, ни лазаристом: по традиции марсиане были атеистами и считали, что современные культы, хоть и связанные с наукой, это пустяки, а то и просто глупость. Марсиане выполняли роль посредников между Землей и Венерой. Деятельность Земли во многом зависела от форстеров, следовательно, для марсианского правительства было выгодно поддерживать контакты с Землей и верхушкой форстеров: научное развитие и застройка планеты требовали огромных средств и выгодных кредитов. Венера, планета Измененных, была в совершенно другом положении: никто точно не знал, что же там происходит, кроме того, что за тридцать-сорок лет на этой планете прочно обосновались лазаристы с такой же монополией, как и форстеры на Земле.
