К моему удивлению в кухне не оказалось ни коня в пальто, ни Софа! Коня без пальто тоже нигде не было. Очень деликатный парень! Но куда он подевался? Отец, как хорошо натренированная ищейка, обнюхал всю квартиру, но так никого и ничего не нашел. Седьмой этаж. Не улетел же он на самом деле. Может быть, именно так и выглядит настоящий Карлсон?
— А почему на столе две чашки кофе? — спросил отец немного разочаровано.
— Ой, папа, как вы меня достали! Просто налила по рассеянности и теперь пью из двух чашек.
— Ты слишком много пьешь кофе. Это вредно.
— Па, а жить вообще вредно, но не повесится же мне.
— Не умничай!
Отец уселся за стол и стал пить кофе. А я ломала голову над тем, куда же исчез мой гость. Ведь не испарился же он, не сдуло же его сквозняком?
— …я договорился, тебя возьмут на работу секретарем-референтом.
— Наблюдателем-Координатором — ляпнула я, ни с того ни с сего.
— Кем? — удивился папа.
— Да это я так, о своем, о детском.
— Так ты согласна?
— На секретаря-референта?
— Нет, — съязвил папа — на премьер-министра.
— Нет, я не согласна! Не хочу быть премьер — министром! Не буду!
Отец весь побагровел. Я его уже достала не меньше чем он меня. Да и чувством юмора у него в такие моменты совсем туго. Не надо с ним сейчас шутить — добром это не кончится.
Я люблю своих родителей, но проблему отцов и детей пока еще никто не отменял. Мы совершенно не понимаем, друг друга, как будто говорим на разных языках.
— Ты прекратишь, над нами издевается?! Я договорился о твоей работе и ни спасибо, ни, пожалуйста. А ты знаешь как сейчас трудно с работой?
— Папа. Позволь мне самой решать мои проблемы. Все, разговор на эту тему окончен!
— Интересно, а чем ты собираешься заниматься? И как жить дальше?
— Тем же, что и все остальные — торговать на базаре.
Папуля мой просто вышел из берегов. Буря в стакане воды! Но я уже давно привыкла к этому. Характер у меня тот ещё — тихая сволочь, как называет меня моя мама в минуты праведного гнева. Не повезло моим родителям со мной. Ой, как не повезло! Иногда я сама себя ненавижу за это упрямство, но ничего с собой поделать не могу.
— Идиотка! Баба базарная! — крикнул отец напоследок и громко хлопнул дверью.
А в кухне меня уже ждал Соф! Как будто он никуда и не исчезал! Я в очередной раз подумала, что схожу с ума. Но он сидел, а том же самом месте, где только что был мой отец и улыбался мне своими жёлтыми кошачьими глазами. Просто привидение какое-то!
— Ты настоящий? — Спросила я.
— И что я должен сделать, чтобы тебя в этом убедить?
В голове у меня сразу возникла картина: этот желтоглазый красавец подходит ко мне и нежно целует. Я мотнула головой и прогнала эту наглую мысль, которая…
Тут же материализовалась. Голова у меня пошла кругом, и ноги подкосились.
— Ты зачем это сделал?
— Но ведь ты же этого хотела!
— А ты откуда знаешь, чего я хотела?
— Как откуда?
— Я ничего не говорила.
— Зачем нужно что-то говорить, если можно просто слушать мысли и не напрягаться попусту.
Твою мать! Только этого мне не хватало! У меня бывают такие мысли, что уж лучше бы их никто никогда не слышал! Вот свалился на мою голову!
— Почему ты не хочешь, чтобы я тебя слышал?
— Потому, что это слишком личное, и ты не имеешь права делать это, без моего ведома! — Разозлилась я — Это просто свинство!
— Хорошо, — Покорно согласился он — я не буду этого делать, если ты этого не хочешь. Хотя, мне трудно тебя понять.
Видимо за день во мне скопилось столько раздражения, что если не открыть клапан и не выпустить его наружу, то это раздражение разнесёт на куски и меня и всё вокруг. Я схватила чашку и швырнула в него. Он даже не шевельнулся. Просто чашка до него не долетела. Она наткнулась на какую-то невидимую преграду и медленно сползла на пол.
— Да откуда ты свалился на мою голову — заорала я в бешенстве — Чего тебе от меня надо?
Наверное, нервы у меня гораздо слабее, чем я думала. Оказывается, для полноценной истерики мне надо не так уж и много: родительские нравоучения, дурная жара и какой-то шизофреник, который нагло читает мои мысли без моего на то разрешения. Всего-то ничего!
Он улыбнулся мне дурацкой улыбочкой и… исчез. Опять, гад, исчез! Просто, без затей, словно его здесь никогда и не было. Тихо шифером шурша, едет крыша неспешна. А ведь этого не может быть, потому, что этого не может быть никогда! Ну, не может быть и всё тут! Значит, я просто свихнулась, на солнце перегрелась. Грустная перспектива окончить свою жизнь в сумасшедшем доме продлила мою истерику еще минут на сорок.
Успокоившись, я смогла рассуждать трезво. Истерики вообще не по мне — они забирают слишком много сил, но иногда это бывает полезно. Поорешь, поплачешь, и жить становится легче.
Значит так: был он или нет? А был ли мальчик? А, если он был, то кто он такой на самом деле? Может быть, какой-нибудь гипнотизёр ко мне пристебался? А зачем? На кой хрен, скажите, этому гипнотизёру понадобилась вчерашняя школьница? Взять с меня нечего, кроме меня самой, а сама я, буду честной, не Мисс Вселенная. Внешность у меня самая, что ни на есть заурядная. Да и интеллект у меня не бог весть, какой. Противно, конечно сознавать, но я получилась у родителей довольно-таки средненькой. Ни румяна, ни бела, ни умом, ничем не взяла. А вот он ко мне прицепился. Ладно, время всё расставит на свои места и нечего себе голову ломать.
У меня зазвонил телефон. Кто говорит? Мама.
Александра, это что ещё за дела? Когда прекратятся твои выкрутасы?
Голос у мамы звучал холодно и нервно.
— Ты о чём, ма?
— Ты сама знаешь о чём! О работе. Учиться ты не хочешь, работать ты тоже не желаешь…
— Ма, да буду я работать, но это уже моя забота, ладно?
— На базаре торговать будешь?
— Буду. Все работы хороши, если за них платят деньги.
— Будешь торчать на рынке в любую погоду…
— Ма. В этой стране на рынке в любую погоду работает огромное количество народа. И никто не умер.
— У тебя отвратительный характер! Ты бы хоть иногда с нами соглашалась, для разнообразия.
— Соглашусь в следующий раз.
— Ты ела сегодня?
Сегодня я ела только мороженое и пила кофе, но маме этого не скажешь.
— Угу.
— Допоздна не сиди. Ложись спать, как все нормальные люди.
А когда я вернулась на кухню, он был уже там! Сидит себе спокойненько, пьет кофе, жрёт мои бутерброды и улыбается.
— Успокоилась немного?
— Опять ты! Чего тебе от меня надо?
— Так я ведь тебе уже говорил.
