Наконец, заметив, что женщину начало качать, и она отстала что-то уж совсем сильно, он решил сделать привал. Они уселись за куском кирпичной стены, так, чтоб с того места, откуда они ушли, их нельзя было заметить, даже если кто-то и следил за ними.
Он вынул из-за пазухи свёрток с варенной вермишелью. Переломил тёплый от его тела резиноподобный круг пополам:
– Угощайтесь.
Она, молча кивнув, взяла. Ела вначале вяло, механически, но вскоре, не то распробовав, не то – поняв, что голодна – с жадностью. Он ел не спеша, всё ещё прислушиваясь, и оглядываясь: нет, ни слежки, ни преследования. Или он стал староват, и ничего не замечает из-за севших слуха и зрения?..
Солнце, вернее, тот отсвет, что оставался от него на небе, явно клонился к закату. Значит, весь долгий день конца лета прошёл. Разведка, можно сказать, прошла успешно.
Всё-таки найдено полмешка муки, кучка таблеток, старая шуба, да третий сторож.
Тоже немало, если подумать: помощь им сейчас… нужнее пищи. Потому что зрение в последние недели и правда – стало сдавать. Он уже был вынужден достать из аптечки более сильные – минус четыре – очки. От которых с непривычки глаза слезились.
– А как вы выжили? – спросила вдруг Тамилла.
Шавкат мысленно воздел очи горе. Его самого этот вопрос тоже всегда удивлял. А и правда: как они выжили? Каким чудом сложилось так, что они как раз находились в подвале, вяло переругиваясь из-за того, что из консервации уже можно открывать, а что – оставить на следующую осень…
И когда вдруг загрохотало, и на потолок подвала рухнули обломки их двухэтажного дома, он понял: это – не землетрясение. Это – она.
Война.
Катастрофа.
Слишком уж велика в последние месяцы была эта с…ная «международная напряжённость», и слишком часто две страны – обладательницы основного арсенала, перебрасывались аккуратно, а затем – и не очень аккуратно замаскированными угрозами и обвинениями-оскорблениями!.. Так что – молодец он, что настоял на покупке ещё одного мешка риса, и большой упаковки соли. Плюс масло. Растительное и сливочное. Плюс сахар, вермишель, мука…
– Мы выжили, потому что нам повезло. Когда взорвались боеголовки, мы с женой находились в подвале. Нас завалило, конечно, но я смог на третий день выкопаться наружу. А после этого мы сразу прокопали ход в магазинчик – тот стоял прямо через дорогу.
Вытащили оттуда всё, что нашли полезного: муку, рожки, консервы, печенья, бутылки с водой и напитками… Забрали даже мороженное из холодильника. Нам «повезло», что всех остальных жителей махали, практически сразу… убило. Я, как выкопался, звал, кричал – никто не отзывался. Наверное, те, кто не погиб под обломками, попросту умерли от жажды. Или ран.
Поэтому нам «запасаться» никто не мешал.
Мародёры из других районов и пригородов появились только через две-три недели.
– А-а. Теперь понятно, почему у вас ещё есть еда. Но я ещё хотела спросить… Вот у вас лук за спиной. Он такой… Странный. Это – вы сами сделали?
– Да. – он не без гордости потрогал обмотанные старинной изолентой и покрашенные в белый цвет мощные плечи-рычаги из одиннадцатислойной авиационной фанеры. – У нас в подвале есть тиски. И инструменты. А я в «бурной» молодости посещал секцию лука. Умею и стрелять, и стрелы делать. Чинить. Трудно было только выпилить центральную втулку. – он показал сложную монолитную конструкцию, – Еле нашёл подходящий толстый брус.
– А… кем вы работали?
– Я адвокат. – он сразу понял по её вопросу, что ей непонятно, откуда столь странное увлечение. Всё верно: большинство его сверстников, да и не только, предпочитали хобби попрактичней: делание денег. – Свободное время у меня оставалось. А нужно же как-то поддерживать спортивную форму. Не бегать же по утрам!.. Не хотелось, чтоб соседи смотрели, как на идиота. Меня отец ещё в детстве записал. А я остался. Мне нравилось.
Он подумал, что ему и правда – нравилось. Сложно, требует силы. Координации. Иногда бесит… Но иногда – столько счастья, когда серия «идёт», и всаживаешь одну за другой… Разумеется, требует и навыков, и твёрдой руки, и интуиции. Да, главное – чутья.
Вот уж повезло, что «развил». Ведь всех нападавших уложил практически с первой стрелы. Даже тех, кто прятался: закалённые наконечники из прутка десятки легко пробивали даже черепа.
– А как называется район, куда мы идём? Над ним не… Взрывали?
– Нет. Взрывали над Каракамышом, Куйлюком и Ипподромом. Как мне кажется. А мы идём на Шофойиз. Туда, где раньше была соборная мечеть. Это – Шайхонтохурский район, ну, бывший Октябрьский. Тоже – почти центр. Махалля. Наверное, поэтому и не бомбили – мала плотность населения. Наш район «уцелел» так же, как и ваш: все здания смело ударной волной, но, в принципе, в подвалах жить ещё можно. А вот по густозаселенным районам, там, где стояли девятиэтажки, или четырёхэтажные… Да вы видели.
Он подумал, что она не могла не заметить, что ничто теперь не возвышалось над поверхностью земли выше, чем на пару метров… А ведь – было рассчитано на девятибалльные землетрясения.
Посильней такого землетрясения, значит, были удары.
– Да-а, видела. Теперь понятно. А мы… – она замолкла было, но потом продолжила. Он видел, что это стоит ей определённых усилий – не разрыдаться вновь: носик смешно дёргался, и губы она поджала, и кусала так, что те побелели, – Мы с отцом были в гараже. У него там хорошая яма. Вот там, в яме, мы и были, когда всё случилось. Отец сливал старое масло из картера, я держала ведро. Поэтому когда гараж грохнулся на «Мерседес», мы уцелели. А потом переползли в подвал. Подвал дома. У нас гараж был при доме, и яма сообщалась с ним – ну, вы же заметили лаз туда.
Да, он заметил лаз. И так и подумал: в гараж при доме. Бывший гараж. При том, что было домом.
Она кивнула:
– Да, мама и сестрёнка погибли сразу. Их раздавило стенами. Мы потом… Откопали. Чтобы похоронить. Ну, пока ещё не выпал снег, и земля не промёрзла.
Видя, что она замолчала, он сам спросил:
– А ваш отец… Он работал в аппарате Президента?
– Нет. Н-не совсем.
– А как же у вас дом оказался в этом районе?
– А-а, вот вы о чём… Нет, отец был не в аппарате, но тоже – «крупный» чиновник. Первый Зам. Генерального Прокурора.
Да, подумал он, пока всё сходится. Жить в «спальном» центре у ЦУМ-а, главного Универмага Столицы, могли только или очень «высокие начальники», или богатые нувориши… Земля там стоит – почти как в Лондоне. Просто так дом, да ещё с гаражом (Да ещё – под «Мерседес»!) и участком, не купишь. Нужно или ворочать миллионами, или…
Получить по наследству. Вот как он получил свой. А отец решил «на старости лет» перебраться в пятикомнатную на центральной улице – проспекте Буньедкор. Сказал, что хватит с него возни с ремонтом крыши, копания сада-огорода, и присмотра за деревьями и виноградником.
