С хрустом обломился указатель, не выдержав яростного натиска взбесившегося железа, затрещали сминаемые кусты, «джип» просел, накренился, раздался гулкий удар, скрежет и… полная тишина. Деннис, еще не веря в то, что спасен, боязливо приоткрыл глаза. Автомобиль стоял, уткнувшись бампером в кусты. Целый, не перевернувшийся. И он, Деннис, был жив. Настоящее чудо. Следующим позывом было найти сумку. Толстяк пошарил на соседнем сиденье, но ее там не оказалось. Тогда он нервным, дерганым движением нагнулся. Сумка лежала на полу, и колба была на месте. И тоже целая. Дважды чудо.
Деннис вздохнул с облегчением и выбрался из машины. Указатель, расщепленный ударом надвое, валялся чуть в стороне. Фанерная стрелка откололась, но Деннис отыскал ее буквально в двух шагах.
— Ну, и куда тебе теперь ехать, приятель? — спросил он себя.
Примерив столб к обломанному основанию, толстяк все же выбрал направление. Возможно, оно было неверным, но он хотел надеяться, что это не так.
— Если бы здесь была нормальная дорога, — процедил Деннис сквозь зубы.
Однако дороги не было, а время шло. Хоупер отшвырнул сломанный указатель в сторону, забрался за руль и попытался запустить заглохший двигатель.
«Как в кино, — подумал он. — Сейчас все произойдет, как в этих дерьмовых фильмах. Мотор откажется заводиться или еще что-нибудь произойдет, нелепое, идиотически-ненастоящее, но реальное».
Вопреки ожиданиям, «лендровер» завелся без труда.
— Ненавижу кино, — пробормотал Деннис.
Машина отползла назад, втирая в грязь смятые кусты широкими ребристыми шинами, развернулась и вновь углубилась в джунгли, в зону Дайлотозавров, в темноту, в ночь.
* * *
Лекс заметила хищника, как только его голова показалась из леса. Массивная, лобастая, темная. В лунном свете было видно, что из гигантской окровавленной пасти Ти-рекса свисает тельце козленка. Точнее, задняя его часть. Белая шерсть, кое-где покрытая черными пятнами, выделялась на фоне джунглей и притягивала взгляд. Тираннозавр сделал шаг, выходя на свет. Он оказался даже больше, чем предполагал Эль Спайзер. Просто в этот момент рептилия наклонилась вперед. Когда же динозавр выпрямился, адвокат с ужасом прошептал:
— Господи…
Это была по-настоящему крупная особь. Рост ее достигал двенадцати метров, и несколько пальм, притулившихся одиноко возле самого ограждения, выглядели, по сравнению с ним, убогими карликами. Самая высокая не доставала даже до плеча хищника.
Ти-рекс поджал неразвитые передние лапы и тряхнул головой, заглатывая остатки козленка. На мгновение в болезненно-белом сиянии луны глянцево блеснули длинные клыки. Пасть захлопнулась. Рептилия глухо заворчала. Ноздри на уродливой жуткой морде раздувались, с шумом втягивая воздух. Оно принюхивалось. Природа мудра. Недостаток зрения она компенсировала Ти-рексу великолепным обонянием и тонким развитым слухом. В данный момент Тираннозавр не улавливал каких-либо посторонних звуков, но чувствовал чужой запах. Неприятный, неестественный для той среды, в которой он жил. Это был запах разогретой электропроводки и машинного масла. Ти-рекс пытался определить его направление, но тяжелый влажный воздух прибивал запах к земле. К тому же мешала размазанная по морде, остро пахнущая кровь убитого недавно козленка.
Хищник наклонился, опустив голову к самой траве, и вновь начал принюхиваться, поворачиваясь в разные стороны. Через несколько минут он сумел уловить направление, где запах казался чуть сильнее. Тираннозавр сделал шаг и остановился. Впереди находилось нечто, прикосновение к которому вызывало боль. Сработал инстинкт самосохранения, и рептилия замерла в нерешительности. Если бы удалось увидеть добычу, то Ти-рекс, наверное, не раздумывая кинулся бы на нее. Однако движения не было. Да и запах, в общем-то, был слишком слабым. Добыча могла удалиться на значительное расстояние, а значит, и погоня бессмысленна.
На всякий случай, еще ниже пригнув оскаленную морду, Ти-рекс сделал еще один шаг и с шумом втянул воздух.
Тут-то и не выдержали нервы адвоката. До этого момента его разум каким-то титаническим усилием еще контролировал чувства и инстинкты, но когда Тираннозавр уставился на них и, оскалившись, шагнул к ограждению, страх смел в нем последний тщедушный барьер рассудка. Истошно заорав, выпучив глаза и размахивая руками, Джереми распахнул дверцу и помчался прочь, к белеющей чуть в стороне деревянной башенке под мокрой соломенной крышей — уборной для туристов. Ботинки, носки и брюки тотчас впитали увесистые капли с травы, но адвокат не думал об этом. Охваченный паникой, он проскочил дорогу, хлипкий подлесок, свернул влево и гигантскими прыжками, высоко задирая худые ноги, побежал. Эль Спайзер не соображал, что делает, полностью утратив над собой контроль.
Зубастая тварь грозно заорала у него за спиной. Этот хриплый вибрирующий звук, полный ярости и предвкушения новой добычи, словно подхлестнул адвоката. Ветер свистел в ушах, сердце норовило выскочить через рот, однако он не сбавлял скорости. Ему нужно было спрятаться, и туалет подходил для этого лучше всего. Эль Спайзер ничего не знал о динозаврах, и поэтому его мозг, просчитывая варианты спасения, не учел того, что, убегая, нельзя скрыться от Ти-рекса. Адвокат надеялся, хотел надеяться, что хищник все же не заметит его в темноте. И бежал.
А Тираннозавр следил за ним черно-желтыми равнодушными глазами. Чем быстрее двигалась добыча, тем четче он мог ее видеть. А видимая, она быстро заглушала в рептилии все инстинкты, кроме одного желания: догнать и растерзать. Теперь не было нужды улавливать запах. Ти-рекс, выпрямившись, вновь пошел вперед. Приблизившись к ограждению вплотную, он опять остановился и недоуменно повернул голову. Слабого запаха озона, который постоянно присутствовал рядом с заграждением, не было. А именно запах ассоциировался в его мозгу с болью — электрическим ударом. И поняв это, Ти-рекс сделал еще один шаг — маленький и осторожный, — коснувшись мордой стального троса. Коснулся и отпрянул сразу же, напрягшись в ожидании треска, голубых искр, легкого сладковатого дыма и, конечно же, боли.
Ветер принялся шуршать в верхушках деревьев, лениво и вяло. Захохотала ночная птица, тоже добыча, но далекая и недостижимая, но вспышки не было, как, впрочем, и боли. Это насторожило хищника. Боль должна быть! Он сделал шаг вперед, вновь коснувшись ограждения. Наказания не последовало и на сей раз. На Ти-рекса нахлынула ярость. Всесокрушающая, необузданная, она выплеснулась из него долгим низким ревом.
