Но где же Отис? Никки охватил ужас: а вдруг он?..
Нет, он не погиб в пути. Он стоял и обнюхивал какую–то бумажку под столом для пикника.
— Отис! — крикнула Никки.
Щенок посмотрел вверх, увидел свою хозяйку, наклонил голову и двинулся к ней с прилипшей к носу бумажкой.
Она взяла его на руки, крепко прижала к себе, погладила по голове и говорила, как она рада его возвращению. Отис вертел хвостом, лизал ей подбородок. В его шерсти застряли колючки, лапы были мокрыми, холодными и грязными. От него пахло землей и сыростью.
И тут чей–то резкий голос перекрыл шум толпы:
— Это неправильно! Мы не должны этого делать! Мы не можем взять их обратно!
Никки увидела Бренду Бисон. Она стояла у входа в парк в своей красной бейсболке и размахивала руками над головой.
Несколько человек повернулись к ней. Темноволосая женщина подняла маленькую собачку и протянула ее миссис Бисон. Это была Сосиска, с репьями в длинных ушах.
Миссис Бисон уставилась на свою собаку, потянулась к ней, но тут же убрала руки и застыла как изваяние. Она была в замешательстве.
Внезапно в толпе поднялся шум. По тротуару медленно шла Алтия Тауэр. В широком сером плаще, с растрепанными волосами, низкорослая и хрупкая, она выглядела как взволнованный ребенок, который спешил туда, где происходило что–то интересное.
Появление пророчицы так поразило горожан, что какое–то время все просто молча смотрели на нее. Потом двое молодых людей подбежали к ней, подхватили под руки и довели до парка. Люди окружили ее, и она начала говорить:
— Благодарю. Я в порядке. Вон та девочка пришла и накричала на меня… — она указала на Никки и улыбнулась, — и я проснулась. — Алтия что–то прошептала молодому человеку, стоявшему слева от нее, и они вдвоем направились к миссис Бисон, которая стояла как пораженная громом. Алтия взяла подругу под руку и отвела ее в сторону.
Никки знала, о чем у них пойдет разговор, и решила, что задерживаться здесь ей незачем. Пройдя полпути, она увидела Кристал. Тетя уже припарковала автомобиль у дома и спешила к ней.
— Что тут происходит? — спросила Кристал.
— Собаки вернулись, — ответила Никки. — Посмотри, это Отис!
Кристал наклонилась и посмотрела на Отиса. Тот открыл розовую пасть и широко зевнул.
— Милый, — сказала Кристал.
— Я его оставляю, — заявила Никки.
— Даже не знаю, — засомневалась Кристал. — Ты уверена, что в доме, где вы живете, разрешено…
— Разрешено, — перебила ее Никки, хотя понятия не имела, так ли это. Ее это не волновало: она заставила бы хозяина дома изменить правила или уговорила бы мать на переезд.
— Ну ладно. — Кристал не стала спорить с племянницей.
Вернувшись в «Зеленую гавань», они сложили оставшиеся вещи в чемоданы и вынесли их на улицу.
— Я должна заехать в риелторское агентство, — предупредила Кристал.
Пока тетя улаживала свои дела в агентстве, Никки сидела в кабине с Отисом на руках и чистила его шерсть. Вскоре щенок заснул, свесив голову, и Никки, сияя от счастья, смотрела на него.
Кристал долго не возвращалась из агентства. Никки уже начала волноваться. Тетю сопровождал Лен. Сев за руль, она опустила стекло, и он наклонился к ней, опираясь руками на дверцу.
— Я дам тебе знать. Послезавтра или днем позже.
Кристал кивнула.
— Даже не знаю, как все это воспринимать. Но ты мне позвони.
— Да, — сказал Лен, многозначительно глядя на нее. — Позвоню, не волнуйся.
Кристал прикоснулась к его руке и улыбнулась:
— Тогда до свидания.
Лен просунул голову в окно и поцеловал ее в губы. Он сделал это быстро, но Никки почувствовала, как много значил для них этот поцелуй.
Кристал подняла стекло, надела солнцезащитные очки и надавила на педаль газа. Они выезжали из Йонвуда по Главной улице.
— Зачем он собирается позвонить тебе? — спросила Никки, когда город скрылся из виду.
— Насчет продажи дома. Похоже, Хардести передумали его покупать. Они нашли другой, который больше им подходит, и теперь собираются отозвать свое предложение.
— И что тогда?
— Не знаю, — ответила Кристал. — Это зависит… Не знаю. Посмотрим.
Некоторое время они ехали молча.
— Ты нравишься Лену, — нарушила молчание Никки.
Кристал улыбнулась:
— Я знаю. Он мне тоже нравится.
— Он переедет в Нью–Джерси и станет твоим бойфрендом?
— Господи, я так не думаю.
Они выехали на автостраду, и Кристал обогнала два грузовика. Потом она посмотрела на Никки, которая распутывала шерсть Отиса, и сказала:
— По–моему, ты влюбилась.
Никки изумленно посмотрела на нее.
— В этого щенка, — пояснила Кристал.
И Никки вдруг поняла, что так и есть: она влюбилась в Отиса. Разве такое состояние не называлось влюбленностью? Ей хотелось видеть его каждый день. В ее сердце образовалась пустота, когда его отняли у нее, и она прыгала от радости, вновь обретя его. А теперь ей еще сильнее хотелось заботиться о нем. Это точно влюбленность. Так уж вышло, что она не влюбилась в Гровера, самого очевидного кандидата. Она влюбилась в собаку, а не в человека. Но это не имело значения. Она любила. Человека она могла полюбить и позже.
Они вернулись в Филадельфию, и там Никки реализовала идею, которая пришла ей в голову в Йонвуде. С помощью Кристал она продала фотографию сиамских близнецов за триста пятьдесят долларов, добавила свои двадцать пять и отправила деньги Гроверу, вложив их в конверт с запиской:
«Примите наши поздравления! Вы выиграли главный приз в тотализаторе «Объединенной продуктовой ассоциации»!»
Через несколько дней пришла открытка от Гровера:
«Очень красивая трехзубая красно–лиловая крысиная змея скоро будет отправлена вам по почте. Спасибо».
К счастью, посылка со змеей так и не пришла.
Как выяснилось, в их городском доме держать собак не разрешалось. Но в тот день, когда Никки вернулась домой, стало ясно, что это запрещение не имеет никакого значения. Причиной стало отцовское письмо. Мать прочитала его и радостно вскрикнула:
— Он говорит, что работа становится постоянной, так что мы можем приехать к нему! Ты никогда не догадаешься, где он!
— Ой, я забыла тебе сказать. Я же знаю, где он. В Калифорнии! — воскликнула Никки.
— Ты права. Но как ты узнала? — удивилась мать.
— Он сам написал в своих открытках, — ответила Никки. — Я просто поняла, что эти постскриптумы не случайны.
— А я ничего в них не углядела. И что они означали?
— Давай открытки, я тебе покажу.
Мать принесла открытки отца, и Никки разложила их на столе.
— Конечно, пришлось подумать. В каждой открытке есть число: «три воробышка», «один пирожок с ореховым маслом», «полночь» — это двенадцать, и «девятый день рождения». Это самый простой код. Папа мне о нем рассказывал. Числа соответствуют буквам английского алфавита: три — это С, один — А, двенадцать — L, девять — I. Получается — Cali.[3] Этого мне вполне хватило.
