Алекс Батлер пожал плечами:
– Ну, наверное, потому что не сорили. Не разбрасывали банки из-под пива. Они же тут не устраивали рок-концерты или матчи «пингвинов». А вообще, Фло, – он медленно обвел взглядом древние стены, – если бы камни могли говорить, они многое бы рассказали. Такое, что мы и вообразить себе не можем. Представляешь, если бы обрели голос египетские пирамиды… Или обломки того Тунгусского феномена… Или вот эти стены…
– Да-а, это было бы впечатляюще… – задумчиво отозвалась Флоренс.
Они продолжали идти в тишине, оставляя за собой цепочки следов – отпечатки новых времен на пыльном покрове минувшего.
Прошло еще несколько минут – и лучи их фонарей сошлись на возникшей из темноты преграде.
Это были ворота. Такие же высокие, двустворчатые, с изогнутыми ручками, как и те, что остались позади. Астронавты добрались до входа в самый загадочный объект из всех, какие только знало человечество. Сердце у Алекса Батлера сначала замерло, а потом гулко заколотилось, когда он увидел, что одна створка ворот чуть приоткрыта. Внутрь Марсианского Сфинкса можно было беспрепятственно проникнуть!
Ареолог, не сводя глаз с темного проема, завороженно шагнул вперед, но Флоренс вцепилась в его руку:
– Стой, Алекс! Видишь, опять… Как будто все подстроено… Не ходи туда! Это ловушка…
Ареолог резко обернулся к ней:
– Ты что, Флосси! Какая ловушка? Свена наслушалась? Это же не египетская пирамида. Почему здесь должны быть какие-то ловушки? Мы ведь не в кино. Впрочем, можешь не ходить, а я все-таки загляну внутрь. Просто загляну. Меня же там за нос никто не схватит, верно? Здесь уже десятки веков никого нет.
Флоренс, не отрываясь, глядела в темный проем.
Батлер включил рацию:
– Свен, мы добрались до входа. Сейчас осмотримся – и назад.
– Поздравляю, – сказал Торнссон. – Только вы там поосторожнее, мало ли что…
– Увы, Свен, похоже, здесь одна мерзость запустения, – библейской фразой отозвался ареолог. – Ворота приоткрыты, и это наводит на печальные мысли о том, что нас давно опередили и все вынесли.
– А почему же «золотое руно» не тронули?
– Откуда мы знаем, чем для них было золото, – коль они мостили им равнину как булыжником. Давай, работай дальше. Если что-то найдем – тут же сообщу. Конец связи.
Ареолог ободряюще похлопал встревоженную Флоренс по руке и протянул ей видеокамеру:
– На, увековечь историческое событие: Алекс Батлер проникает внутрь Марсианского Сфинкса.
– Но как же предписание… – начала было Флоренс, но ареолог прервал ее.
– Здесь решаю я! – резко сказал он и добавил уже помягче: – Я же не собираюсь куда-то идти, я просто загляну. Быть у моря – и хотя бы не потрогать воду? Снимай, Фло, снимай!
Он подошел к воротам вплотную, осветил их сначала снизу доверху, а потом в обратном направлении, потолкал плечом приоткрытую внутрь створку, но та не поддалась. Затем направил свет фонаря в проем и через некоторое время сообщил ведущей съемку Флоренс:
– Пол такой же, каменный. И желобки для колес, чтобы ворота открывать. Какой-то огромный зал – фонарь до противоположной стены не достает. И, по-моему, совершенно пустой. Если тут были грабители, то они постарались на славу, все подчистую выгребли.
Он огляделся, изучил пол под ногами и плиты перекрытия над головой – все было неподвижным и казалось вполне надежным – и с некоторым усилием протиснулся в проем. Флоренс, опустив видеокамеру, торопливо зашагала к воротам.
– Подожди, Алекс!
– Я здесь – и не собираюсь никуда исчезать.
Флоренс проскользнула в проем вслед за скрывшимся в темноте Батлером и тут же чуть не наткнулась на спину ареолога. Медленно кружась на месте, они обследовали фонарями пространство внутри Сфинкса, но ничего не обнаружили. В обе стороны от входа тянулись такие же, как в переходе, каменные, грубо отшлифованные голые стены, а что там было дальше, в глубине зала, оставалось неизвестным, потому что свет фонарей просто растворялся в темноте; потолка он тоже не достигал.
– Не густо, – констатировал Алекс Батлер, медленно удаляясь от ворот в глубь огромного пустого зала. – Тешу себя лишь мыслью, что Сфинкс – сооружение циклопическое, и здесь должно быть полным-полно всяких залов, коридоров и прочих помещений. В том числе, наверное, и потайных. Так что, надеюсь, где-то что-то должно остаться. Только не нам уже это все исследовать. Мы так – пройдемся прогулочным шагом, еще Свена и Лео сводим сюда на экскурсию – большего не дано.
– Думаю, у нас есть шанс попасть во вторую экспедицию. – Голос нанотехнолога звучал почти ровно. – Все-таки кое-какой опыт приобрели. – Флоренс шла чуть сбоку и сзади ареолога и поводила из стороны в сторону головой, стараясь выхватить лучом фонаря из мрака хоть какой-нибудь предмет. – Не знаю, как ты, а я обязательно буду добиваться. Должна же я до конца побороть все свои комплексы!
– Я тоже буду добиваться. Они ведь не успокоятся, пока все золото отсюда не перетаскают – ручаюсь! Так что вторая экспедиция будет обязательно. И, возможно, не один «Арго», а целая космическая эскадра.
Некоторое время они продвигались вперед молча, а потом Флоренс сказала:
– И все-таки здесь… как-то жутковато… Темнота, тишина совершенно безжизненная…
«Смерть раскинет свои крыла…» – вдруг вспомнилось ей.
В этот момент справа от них возникло какое-то свечение и тут же, опровергая слова Флоренс насчет тишины, за спинами астронавтов раздался громкий зловещий скрежет…
Командир «Арго» Эдвард Маклайн, навалившись грудью на изогнутую дугой широкую панель, сидел перед мониторами и едва слышно постукивал пальцами по светло-серому пластику. В отсеке было тихо, и тихо было в бесконечном космосе, раскинувшемся за бортом «Арго». Тихо и одиноко… Далеко внизу, под кораблем, простиралась чашеобразная рыжая громада Марса, затуманенная флером желтоватых облаков, где-то вверху, в стороне от корабля, кружил по своей орбите темный пыльный Фобос, а еще выше – такой же темный Деймос, два огромных небесных камня, в былые времена захваченные полем тяготения Красной планеты. И Фобос, и Деймос находились вне пределов видимости бортовых камер, и на правом от командира экране застыла только одна картинка – высохшее древнее море и равнина Сидония. Точнее, картинка только казалась застывшей – сосредоточив на ней взгляд, можно было заметить, что облака медленно перемещаются над рыжей поверхностью, словно причудливые расплывчатые фигуры гигантской карусели. Корабль же вращался по орбите в одном темпе с планетой и потому казался привязанным невидимым тросом к сидонийскому побережью как аэростат заграждения, защищающий объекты Сидонии от налета каких-нибудь космических бомбардировщиков. Отсюда, с многокилометровой высоты, конечно же, невозможно было разглядеть оранжевые фигурки астронавтов – даже Купол, даже громада Сфинкса выглядели невзрачными смутными бугорками, то и дело исчезавшими под облачным покровом, перемешанным с пылью, – но Маклайн был уверен в том, что у его коллег все в порядке и работа идет по плану. И пусть по совершенно непонятным причинам почти не действует радиосвязь: сюда, на борт, прорывались только обрывки сообщений, – но и из этих обрывков можно было понять, что экспедиция работает без чрезвычайных происшествий. К тому же, если бы возникли какие-то неблагоприятные или угрожающие обстоятельства – например, не дай бог, серьезная поломка модуля, то даже при полном отсутствии радиосвязи группа Батлера пустила бы в ход сигнальные ракеты. А не заметить их с орбиты очень трудно – разве что вовсе закрыть глаза.
