- Баньку-то для тебя истопить хотела. А завтрева с утречка и к лечению приступить собиралась. Пришла, а там краля давнишняя разлеглася... Ну, я и не стерпела - больно девки пошли ныне бесстыжие. А как крапивой-то ее прижгла - самой нехорошо стало. Тут и баенница моя, обдериха, объявилась, да все и пересказала... И давно это с тобой, сердешный?
- Да дней десять...
- Ладно, ложись спать. Утро вечера мудренее... - Старушка поднялась на ноги и зашаркала в избу. - Я тебе тулуп на лавке оставила, - донесся из темноты ее голос. - Коли замерзнешь - укройся.
Комок в горле не позволил кузнецу ответить. Он еще долго сидел на крыльце, наблюдая за тем, как все больше и больше звезд высыпает на высокое темное небо. Луны не было, поэтому нельзя было увидеть, как крохотная слезинка стекла по щеке и упала на сарафан... Кузнецы не плачут, а вот молодым девицам это не возбраняется!
Глава 11
МЕДВЕДЬ-ЛОМАКА
Милав проснулся оттого, что ему стало невыносимо жарко. Он пошарил рукой, чтобы сбросить тулуп, принесенный сердобольной старушкой, и дать своему телу немного освежиться. Но рука тулупа не обнаружила. Тогда почему так жарко? Мысль была еще сонной, но требовала объяснений. Кузнец еще раз пошарил по телу уже более осознанно и удивился тому, что тулуп оказался вывернутым наизнанку. Но он же хорошо помнил, что, засыпая вчера вечером, он чувствовал, как щекочет длинный мех, попадая в ноздри. Наверное, я во сне так крутился, что вывернул свое "одеяло"! Объяснение было правдоподобным, и Милав со спокойным сердцем рванул шерсть прочь от себя, предчувствуя радость свежего воздуха на своем теле. Но радости он не испытал, напротив - режущая боль окатила его от макушки до пят и заставила взвыть громко и пронзительно. Он рванулся в сторону, словно убегая от неожиданного натиска непонятной боли и... со страшным грохотом упал на пол. Еще не до конца придя в себя после, мягко говоря, необычного пробуждения, он увидел, как на пороге избы выросла фигура бабушки Матрены, да так и застыла, словно статуй греческий.
- Ты чего это, баб Матрена, - недоумевал Милав, глядя на раскрытые в ужасе глаза старушки, - это же я, Милав-кузнец! Али не признала?
Бабушка Матрена медленно сползла по косяку на порог и замерла там, не произнеся ни звука. Теперь и Милав стал кое о чем догадываться. Закрыв глаза, он прислушался к своему внутреннему голосу и попытался осознать свое новое естество через внутреннее восприятие. Ощущения были новыми и совершенно незнакомыми. Значит, его сегодняшняя ипостась - что-то необычное. Милав открыл глаза и осмотрел себя. Нда-а-а...
"Медведь бурый, родовое имя - Мечк, состоит в близком родстве с медведем белым - ошкуем. В табели о рангах занимает высшую позицию, имея титул Стервятника, то есть самого большого и свирепого медведя в мире росомонов. К медведям, стоящим на низшей ступени развития, как то: овсяник-корнеед и муравьятник-малой - относится с терпением. Образован (по лесным меркам), любознателен. Плотояден лишь во время зимней спячки, остальное время посвящает поискам густоватого, липкого и сладкого вещества, выделяемого пчелой-медуницей, в виде сотов в восковых ячейках, что расшифровывается тремя вкусными буквами: МЕД".
Мечк Стервятник, сиречь медведь, неуклюже поднялся с пола и сел на скамью, затрещавшую под натиском многокилограммового тела. Его огромная фигура заполонила все пространство сеней, и в полумраке были видны лишь черные умные глазки, хлопающие с виноватым видом.
- Бабушка Матрена, вы не бойтесь, - вновь повторил теперь уже Мечк, это же только медвежья шкура, а в душе я все тот же Милав-кузнец!
Старушка медленно обрела способность членораздельно излагать свои мысли и сказала:
- Сердцем-то я понимаю, но глазам дюже страшно!... Да и... - бабушка Матрена замялась, - я покушать кузнецу готовила, а не медведю!... Экий ты, право, здоровенный!!
- Это ничего, - воскликнул Мечк, - мне надо полчаса, чтобы пообвыкнуться с этой личиной, а потом вы с Милавом и потрапезничаете. Хорошо?
- Подождать-то можно... - сразу согласилась старушка.
В этот момент на крыльце послышались чьи-то шаги, и сквозь закрытую дверь донесся визгливый голос:
- Матрена, ты дома?
Мечк увидел, как побледнела старушка и ее глаза забегали в поисках решения. Медведь ринулся было в горницу, чтобы там спрятаться, но старушка остановила его свистящим шепотом:
- Куды? Там же светло! Прячься здесь!...
Мечк попытался втиснуться между стеной и лавкой, но с таким же успехом можно было попробовать спрятаться в берестяном туесочке, притулившемся возле двери! И Мечк, слыша, что дверь с той стороны уже отворяют, просто рухнул на пол, прижавшись поближе к стене и спрятав нос между лап. Как раз в этот миг дверь в сени распахнулась, и кто-то вошел. Затем дверь закрылась - бабушка Матрена постаралась!
- За помочью пришла к тебе, соседка, - прогнусявил неприятный голос, спина меня совсем замучила... Ломит - ну никакого продыху! Чего присоветуешь?
Пока бабушка Матрена собиралась с мыслями, с тревогой поглядывая на груду бурого меха в углу, "неприятный голос" уселся всеми своими окороками прямо на медведя, видимо, приняв его сослепу за накрытую овчиной лавку. Мечк Стервятник ощутил, как масса, наверное, не уступающая весу самого медведя, стала ерзать на нем, устраиваясь поудобнее. Пресс женского тела оказался столь силен, что ему пришлось закусить лапу, чтобы не зарычать. А "неприятный голос", по-видимому, расположился в сенях надолго, потому что завел разговор, конец которого предполагался лишь после безвременной кончины раздавленного медведя. Бабушка Матрена, похоже, угадала состояние Мечка и поспешила выпроводить незваную гостью.
- Я приготовлю тебе беленное масло и вечером сама занесу, - сказала она. - Будешь перед сном натираться. Только склянку держи крепко запертой, а то...
Мечк с облегчением почувствовал, что мягкая рыхлая гора, придавившая его к полу, поднимается. "Неприятный голос" еще пытался нескончаемой болтовней удержаться на пороге, но бабушка Матрена едва ли не силой увлекла его за собой на крыльцо. Открывшаяся дверь еще раз осветила гору бурой шерсти, которая за последние минуты ощутимо уменьшилась в размерах, и медведь остался один. Через некоторое время вернулась бабушка Матрена. Мечк Стервятник встретил ее в облике Милава-кузнеца, с гримасой боли растирающим спину.
- Что, намяла тебе бока Парашка-громобойша? - улыбнулась старушка.
- Да есть немного... - отозвался Милав. Они прошли в избу и сели за стол перед окном. Бабушка Матрена стала угощать гостя:
- Кушай, молодец, кушай. Ох, и не легкая твоя судьбинушка...
- А что за масло вы громобойше присоветовали? - спросил Милав, разминаясь пирожками с зайчатиной.
