Виктор. Честное слово, обижаешь.
– Тогда пусть навострят уши. По-моему, там от слов перешли к делу. Мне это необходимо точно знать.
– Да все что угодно! – заверил его Земсков. – И уши навострят, и глаза выпучат, и даже лапками пощупают.
– Спасибо, Виталий. Буду ждать…
– Ноль – один – Центру.
– Центр на связи.
– С помощью предоставленного сканирующего оборудования выявлен один иноагент. Объект зафиксирован визуально. Вертится неподалеку от дома СБ.
– Почему так мало? Малый радиус действия?
– Никак нет. Проверочные сканирования проводились всеми группами из разных частей города. Результат тот же.
– Не может быть, чтобы действовал всего один человек, безо всякой поддержки.
– Мы того же мнения. Предполагаем смену маск-полей. Один, видимо, просто не успел перепрограммировать стабилизатор.
– Вполне возможно.
– Что нам делать?
– Продолжайте вести объект на удалении визуального контакта. Нам необходимо узнать как можно больше о его связях. Ручные сканеры тестировали?
– Да. Работают, но на расстоянии не более трех метров.
– Этого вполне достаточно. При контакте объекта с предполагаемыми подельниками постарайтесь находиться рядом и попробуйте снять характеристики их полей с помощью ручных сканеров. Ни в коем случае не обнаруживать себя. Пусть пока продолжают считать себя неуловимыми.
– Слушаюсь.
– Что по БС?
– Наблюдение за ним пока не обнаружено. Возможно, ведется скрытно.
– Ясно. Отбой.
Светлана Бельская. Разочарование
– …И все же, Светлана Андреевна, в который раз не могу с Вами согласиться, – сказал академик Ерофеев, когда они уже подходили со Светланой к лестнице.
Ерофеев – седой и важный – остановился, заложив руки за спину, и угрюмым взглядом из-под нависавших над глазами густых лохматых бровей посмотрел на Светлану.
Та тоже остановилась у самой двери на лестницу, затем порывисто обернулась, прижимая к груди сумочку.
– Евгений Петрович, но ведь именно вы настаивали на теме моей диссертации!
– Прозреть никогда не поздно, – Ерофеев потряс пальцем и прислонился к пластиковому подоконнику. – Уважаемая Светлана Андреевна, да поймите Вы наконец: мне вас просто жаль. Вы такой талантливый человек, даже гениальный, можно сказать, но занимаетесь, простите, опасной ерундой. Зарываете свой талант. Да!
– Вы считаете исследование фундаментальных законов природы ерундой? – с вызовом поинтересовалась Светлана, делая шаг в направлении академика. – Или возможность получения дешевой энергии – ерунда, по-вашему?
– От получения дешевой энергии Вы пока так же далеки, как и в самом начале, а вся ваша теория о закапсулированной многомерности пространства – полная ерунда, простите за откровенность. И вся эта ваша мышиная возня – по-другому и не назовешь – в попытке вывести обобщающий закон, как вы выразились, природы…
– Значит, – Светлана, постепенно закипая, гневно оборвала Ерофеева на полуслове, – математическое обоснование теории вы тоже называете ерундой?
– То, что вы называете обоснованием, не более чем игра в уравнения. Вы подгоняете математику к своим желаниям, а нужно свои желания вгонять в математические рамки.
– Вы просто закоснели, – бросила она в лицо академику. – Да-да, Евгений Петрович. И если вы не в состоянии осознать важность открытия…
– Важность-то я осознаю, – вздохнул академик, снимая очки в тонкой металлической оправе и протирая их концом галстука. – Я не могу осознать другого: чего вы хотите достигнуть в конечном итоге? И еще это странное сооружение в вашем отделе.
– Ничего странного в нем нет, – резко бросила ему Светлана. – Вы не хуже меня знаете, что мы можем разрабатывать и создавать любое оборудование, необходимое нам для работы.
– Все это так, Светлана Андреевна, но я, как член ученого совета, имею полное право интересоваться смыслом работ и расходом средств. А средства ваш отдел поглощает немалые без видимого выхода.
– Выход будет, – продолжала настаивать на своем Светлана, поджав губы.
– Вот этого-то я и боюсь больше всего, – Ерофеев водрузил очки на нос и поглядел на Светлану сквозь толстые стекла.
– В каком смысле?
– В прямом. Как человек. Боюсь выхода, боюсь вас, вашей неутомимой энергии… Светлана Андреевна, давайте откровенно: я действительно считаю вас гениальным физиком.
Светлана открыла было рот, но академик остановил ее движением руки, выставленной ладонью вперед.
– Да-да, именно гениальным! Я не понимаю, как вы пришли к этой теории вашей так называемой многомерности, как вам удалось все это увязать с основополагающими законами физики, в том числе с теорией относительности, ввести понятие кванта вакуума или пространства (не суть), объяснить предел скорости света и доказать теоретическую возможность ее превышения, прикрутить ко всему этому время как нечто вещественное – слава богу, пока в абстрактном виде и без возможности обращения… – Ерофеев сделал небольшую паузу. – Я вижу, вы хотите опрокинуть современную физику. Именно опрокинуть! Да! Но меня пугает не только это. Меня пугают, если можно так выразиться, более материальные вещи. Ваши попытки расщепить этот самый обнаруженный вами на кончике пера квант, являющийся фундаментом нашей вселенной. Если ваша теория верна, то он обладает колоссальной энергией, рядом с которой ядерная просто пшик! Вы сами не боитесь?
– Нет. Я уверена, – опустив голову, ответила с некоторым колебанием Светлана.
– Уверены ли? Вы просчитывали варианты воздействия? Вижу, что нет. А вот я взял на себя этот, можно сказать, сизифов труд, и знаете что обнаружил? Изъян. Да-да, огромный изъян! – академик значительно потряс указательным пальцем в воздухе. – Из ваших уравнений нельзя понять, что произойдет помимо выделения энергии при развертке этого вашего двенадцатимерного кванта. Где вероятность, что не последует резонансная цепная реакция? И я, вместо получения нового источника дешевой энергии, не хочу, простите, отправиться к черту на кулички только ради доказательства правдивости вашей сырой теории, причем, вместе с Землей. Да-да!
– Вы считаете?.. – тихо спросила Светлана.
– Я считаю, что Ваша теория крайне сыра!
– Так окажите содействие, как руководитель!
– …Но, с другой стороны, я считаю все это крайне несерьезным и… и преждевременным, – невозмутимо продолжал тот, не услышав замечание Светланы или намеренно проигнорировав его. – Поэтому я буду просто вынужден настаивать на ученом совете об исключении вашей темы из плана работ института. Это все, что я хотел вам сказать. Да! У нас есть более приземленные направления исследований, результаты которых могут дать полезный толчок как науке, так и экономике страны, в отличие от абстрактных квантов пространства, параллельных упакованных миров и прочей, простите, ерунды. Вот как-то так…
Ерофеев, поправил очки, оттолкнулся от подоконника и, чуть сутулясь, побрел по коридору с заложенными за спину руками. Светлана смотрела ему вслед глазами, полными слез, пока академик не скрылся в своем кабинете, вытерла слезы тыльной стороной ладони, потом повернулась к лестнице и начала неторопливо спускаться.
Через минуту из кабинета Ерофеева вышел франтоватый, плечистый, но в целом особо ничем не примечательный мужчина
