он на растерянное и недоумевающее лицо бабушки.
Обеими руками отталкивает от себя мать.
- Зачем ты ей об этом сказала, зачем? - кричит он. - Она была со мной, она любила меня, пусть она умерла, пусть!
Мать стискивает его в объятиях и сжимает так крепко, что он не может шевельнуться.
Бабушка смотрит на них обоих. Ее лицо посветлело, даже морщинки разгладились.
- Прощай, Максимка, - говорит бабушка и исчезает. Уходит туда, откуда не возвращаются, и Максим плачет, уткнувшись в теплое мамино плечо.
Где-то шумит и качает верхушками темный лес. А в лесу, только мостик перейти через быструю речку, рукой подать до бабушкиного домика. А в домике, на светлой кухне, стоит возле плиты бабушка и ловко переворачивает оладушки на сковороде. Они брызжут маслом и шкворчат. И аромат их по всему лесу. Бабушка накрывает на стол - яркая скатерть, праздничные чашки, мед, сметана в вазочке, варенье из душистых ягод.
Бабушка ждет гостей.
Однажды безумный вихрь перемен подхватил заслуженного пенсионера Николая Ивановича Хитрованко и перенес его в крошечную средиземноморскую страну. Жаловаться было некому, времена наступили тяжелые, военные, и в поисках укромного местечка люди эмигрировали кто куда. К счастью для Николая Ивановича, у него обнаружились еврейские корни, так что, едва оказавшись на Земле Обетованной, он немедля этими самыми корневищами туда и вгрызся. Человек он был обстоятельный, устойчивый и конкретный, такие нигде не пропадут.
В скором времени у Хитрованко завелись съемная квартира с видом на море, русскоязычные знакомые и счет в банке, куда ежемесячно поступало неплохое пособие. Конечно, здесь все было устроено по-другому, варварски, но расхлябанность и добродушие коренного населения многое компенсировало. Немного приглядевшись и изучив обстановку, Николай начал налаживать хозяйство. Приходилось бороться с неожиданными трудностями и находить смелые решения.
На следующий же после заселения день в квартире кончился газ. Николай сорок лет проработал инженером-механиком, так что опыта и знаний хватало. Вечером, захватив нужные инструменты, он спустился во двор и под прикрытием темноты аккуратно отсоединил у соседа лишний газовый баллон, рассудив, что новому репатрианту он нужнее, и вообще господь велел делиться. Образовавшееся на разводной трубке отверстие аккуратно заделал припасенной металлической заглушкой. Пока не кончится газ в первом баллоне, сосед не заметит отсутствие второго. Через пару месяцев будет поздно искать вора, да и на безобидного старика никто не подумает.
Картошка весело потрескивала, жарясь на дармовом газе, а Николай изучал электрический счетчик на лестничной площадке. Простейшая конструкция! Магнит не понадобится.
Ближе к полуночи, удостоверившись, что все вокруг спят, он рассверлил прозрачный корпус прибора и вставил через получившуюся дырочку тонкую иглу, которая касалась диска. Вращение замедлилось. Прекрасно. Для правдоподобия не следует полностью останавливать диск. Некоторые глупцы заставляют вращаться счетчик в обратную сторону, переключая контакты, но это бессмысленно - ни в одной стране электрическая компания не станет платить потребителю.
Вечер прошел плодотворно, и Николай, усталый, сытый и довольный, отправился на покой.
Утро же совсем не задалось.
Просыпаться от трезвона и стука очень неприятно. Натянув спортивный костюм, Николай осторожно приоткрыл дверь. Из щели свирепо глянул бородатый посыльный, пробормотал что-то на адском местном наречии и просунул Николаю разграфленный бланк и ручку - подпишись, мол. Делать нечего, Николай расписался и получил пухлый конверт с красной печатью. Посыльного и след простыл, остался только гнилостный запах. Вот чурки, мыться надо почаще!
Вскрыл конверт, оттуда выпало письмо на иврите, внизу - трехзначное число. Чертовщина какая-то! Самому не разобраться, придется идти к тому самому соседу слева, у которого вчера...так, об этом не будем.
К счастью, тот оказался дома. Вышел, придерживая на груди вишневый бархатный халат (капиталист проклятый), изучил содержимое конверта.
- Смотри. Это... ммм... кнас {1}. Как это по-русски? Наказание? Арба элифим шекель {2}, вот написано. Надо платить на почте. Или иди в мисрад. Это в ирие {3}.
- Наказание? За что?! Откуда у меня такие деньги?! - возопил несчастный Хитрованко.
Но сосед уже лениво втягивал вишневое брюхо вовнутрь своей квартиры.
Слово "ирия" Николай знал. То есть надо было идти в мэрию, это недалеко. Ух и скандал он там устроит! Лишь бы кто-нибудь там понимал по-русски.
На всякий случай Николай взял с собой кипу документов: договор на квартиру, удостоверения личности и нового репатрианта, справку о выплате пенсионного пособия и, конечно, окаянное письмо. Отправился в мэрию не без внутренней дрожи, но, зайдя в просторное помещение, успокоился. В приемном зале было полно людей. Русская и украинская речь мешалась с арабским и ивритом. Охранник, верзила в черных очках, всучил ему номерок и указал пальцем на электронное табло. Там высвечивались номера и в какую кабинку идти. У него тринадцатый; хорошо, что Николай не суеверен. Он уселся на свободное место рядом с расплывшейся теткой. Безошибочно признав в нем своего, тетка принялась жаловаться.
- Пятый раз хожу, никакого толка. Они тут все заодно. Не буду платить за моего соседа, говорю. У нас счетчик общий, потому что квартира разделенка. Хозяин поставил нам еще один, чтобы разницу по цифрам определять, но в ирие он не зарегистрирован, говорят, пиратский! Сосед врет, что хашмалем {4} вообще не пользуется, а с теми цифрами я ничего не понимаю!.. Прошу - сделайте что-нибудь!
- И что вам сказали? - помимо воли заинтересовавшись, спросил Николай.
- Требуют от меня кучу бумаг! Ношу третий месяц! Справку от социальной службы, о несудимости, от психиатра, тлуши {5} с работы и еще вот распечатку счета в банке. Зачем? Что они вынюхивают, упыри?!
Николай перестал слушать, потому что на табло неожиданно появился его номер. Кабинка номер 666, странно, их тут всего двенадцать. Нельзя было нормально пронумеровать? Ага, вот она, напротив. Встал и неприятным ощущением в коленях направился туда. Тетка прокричала в спину: "Только пришел и вызвали, а я тут два часа сиди!".
Служащая не среагировала, когда он устроился напротив. Она что-то сосредоточенно набирала на компьютере. Странно, что все тут в черных очках. Николай нарочито громко откашлялся, готовя гневную речь и пытаясь подавить все возрастающую робость. Девица продолжала стучать по клавиатуре. Синий маникюр, зеленые пряди волос свисают лохмами, что за мода у этих молодых. Она на мгновение замерла, задумавшись, и принялась яростно грызть ногти на левой руке. Послышался хруст. Взвинченному Николаю почудилось, что девица
