– Чтобы вернуться в девятый день декабря 2080 года. Группа моих исследователей обнаружила в архивах сведения о том, что в полдень того дня была приведена в действие адская машина уничтожения.
И сразу все стало понятно.
– Вы хотите попытаться помешать этому? – спросил Уайт.
– Не допустить гибели человечества! Именно так. Я обрисовал потенциальные опасности своим президентам и советникам. Особо подчеркнул то, что наше общество может претерпеть большие изменения и даже вообще перестать существовать. Мы обсуждали этот вопрос больше двенадцати часов. Голоса распределились почти поровну. За мое предложение проголосовало всего лишь на три человека больше.
Пораженный Кэл начал:
– Я думаю, вы не понимаете…
– Я все понимаю, доктор Линструм, – сказал Флоникус. Его высоченная фигура, производила внушительное впечатление.
– Я дал согласие на проведение вашего плана в надежде на то, что это остановит катастрофу. Теперь стало ясно, что роль Арчибелда не была столь значительной, чтобы предотвратить всемирную гибель. Мне нелегко было принимать решение во второй раз. Но я считаю, что мы должны избавить Землю от нанесенного ей вреда, если нам доступно такое мощное средство, как механизм управления временем.
Кэл покачал головой:
– Ставка слишком велика…
– Ставка, мой дорогой Линструм, не может быть низкой, когда речь идет о выживании человеческого рода. Мы уверены в безошибочности вывода о том, что ликвидация страшного радиоактивного устройства изменит всю историю, которая была трагической в течение девятнадцати веков.
Том почувствовал волнение в голосе Кэла, когда брат сказал:
– Простите, доктор. Риск…
– Я полностью осознаю риск! И готов к нему!
– Без моего личного руководства Вратами…
Флоникус презрительно фыркнул, что сделало его похожим на простого смертного, каким Том его еще не видел ни разу.
– Доктор Линструм, я вынужден напомнить вам, что ваши решения не всегда правильны. Вы запретили моим людям применять экраны-невидимки при поимке Купа. И даже посмеялись над самой этой идеей. Вам, видите ли, не нужна была такая помощь.
Кэл густо покраснел. А Флоникус продолжал:
– Вы, сэр, не единственный живой человек, способный принимать умные решения или находить выход из трудной ситуации. Я намерен лично отправиться в 2080 год.
Уайт воскликнул:
– Вы подвергаете себя опасности!
– В связи с тем, что инициатива исходит от меня, доктор Уайт, я не могу допустить, чтобы опасности, если таковая угрожает, подвергся кто-то другой.
Кэл не без издевки спросил:
– Вы решили сделать попытку удержать азиатов от применения адской машины? В самомсердцеихсобственнойстраны?
– Нелегкая задача, я согласен. Но я готов справиться с ней. Несмотря на свой возраст, я нахожусь в отличной физической форме. Вопрос о замене меня на посту Председателя уже улажен. Между прочим, я могу внедриться в прошлое, используя кое-что из наших достижений. Щиты, которые помогут мне стать невидимкой, например. В 2080 году они были в ходу только в западных странах. Это изобретение значительно увеличивает шансы на успех.
– Я все же не могу разрешить вам…
Флоникус резко прервал Кэла:
– Вы что, беспокоитесь о своей личной безопасности? Боитесь, что можете вдруг исчезнуть?
– Моя личная безопасность здесь ни при чем.
– Тогда я прошу – нет, я требую использования машины времени.
– Вы не можете ничего требовать!
– Если вы не перестанете упрямствовать, Линструм, я могу лишить вас способности трезво мыслить. И с помощью лекарств добиться сотрудничества доктора Уайта. Вы находитесь в моем городе и в моем госпитале, кроме всего прочего. Мне неприятно даже упоминание о подобных мерах. Но если вы принудите меня…
Из глубины комнаты послышался голос Уайта:
– Раз доктор Флоникус готов идти на риск, и его народ дал свое согласие Председателю, – что ж, я считаю, мы обязаны оказать ему содействие, – и Гордон обратился непосредственно к Флоникусу: – Насильственные средства не пригодятся, доктор. Я помогу вам.
– Не без моего разрешения! – гневно заявил Кэл.
Уайт стремительно подскочил к кровати Линструма.
– Кэл, держи себя в руках! Этот человек спас тебе жизнь. И мне тоже. Не окажи он помощи, Арчибальд был бы мертв. Если говорить честно, мы обязаны ему всем!
Некоторое время стояла напряженная тишина. Нарушил ее тихий вздох Кэла.
– Хорошо. Я дам разрешение. Но только тогда, когда поправлюсь и смогу действовать вместе с вами.
– Нет, – возразил Флоникус. – У вас будет постельный режим еще несколько дней. А я хочу отправиться как можно скорее. Мои президенты и советники могут изменить свое мнение и аннулировать результаты голосования. Пока я располагаю их согласием, нельзя терять ни минуты.
Кэл с огорчением сказал:
– Ну, хорошо. Но я ничего не знаю о местонахождении манипулятора.
– Он находится вместе с одеждой, в которой вас доставили в хирургическую палату. Прибор в наших руках. Все дело в том, Линструм, что я не мог поступить бесчестно, воспользовавшись им без вашего согласия. Доктор Уайт, мы отправимся, как только я закончу необходимые приготовления. Пожалуйста, займитесь и вы подготовкой.
Председатель сделал едва заметный поклон в сторону Кэла. В глазах Флоникуса забегали озорные огоньки, но голос был совершенно серьезным:
– Я благодарю вас за ваше самоотверженное решение.
Сказав это, он быстро удалился.
Напряжение не покидало и Тома. Он тоже принял решение. Том обратился к Уайту:
– Я иду с вами. Уверен, что Флоникус не будет возражать.
Не успел Уайт открыть рот для ответа, как раздался громкий крик Кэла:
– Не может быть и речи!
– Нет, Кэл, – твердо сказал Том. Ему не хотелось ссориться с братом, но он слишком долго терпел. Более подходящего момента нельзя и придумать. – На сей раз я собираюсь сам решать за себя. Флоникус прав. Ты – диктатор.
– Ты пользуешься тем, что я прикован к этой проклятой кровати!
– В какой-то мере, да, – признался Том. – Но, главное, я хочу помочь им, потому что они помогли нам.
– Я запрещаю тебе…
– Мне безразлично, что ты скажешь, Кэл. Понимаешь? Безразлично. Я взрослый и имею свой собственный рассудок – независимо от того, что ты о нем думаешь. Ты сам напросился на такой разговор. Если Флоникус скажет «да», я пойду с ними.
Он резко повернулся и направился к выходу.
В больничном коридоре Том слышал, как Кэл продолжал кричать, требуя, чтобы он вернулся. Тому было не по себе от того, что все так получилось. Но сделанного не воротишь. За какие-то считанные минуты произошел окончательный разрыв.
