Судя по всему, день этот приближался. Жизнь огромного города-дома постепенно замедляла свой ритм. Однажды утром Фил обнаружил, что все лаборатории центра прекратили работу. В коридорах и на дорожках парка встречались сосредоточенные, спешащие к вокзалу синглиты. А о Филе словно забыли... Он пошел на станцию и проводил несколько поездов. Никто не пригласил его участвовать в этом массовом исходе, никто не заставлял и оставаться. Словно никому не было до него никакого дела. И он не мог больше уловить ни одной их мысли... Фил подумал, что война, может быть, перешла в какую-то новую фазу. Люди получили подкрепление, связались с Землей, и теперь синглитам грозит полное уничтожение. Его новый мир будет разрушен, и он, перестав быть человеком, не станет и синглитом... Будет существовать без прошлого и будущего... Эта мысль обдала его холодным страхом, и сразу же он сказал себе: «Вот OHО, начинается! Они сумели показать тебе, чего ты можешь лишиться. Еще немного — и ты побежишь спасать свою новую конуру... Ну, нет! Этому не бывать!»
Он повернулся и решительным шагом направился прочь от станции. Нужно попытаться разыскать Эл, пока она не уехала, и узнать, что произошло.
Он вспомнил, как бежал через лес. Вспомнил, как однажды на рассвете стоял в дозоре, и из лесу прямо на него вышел синглит. Вышел и пошел напролом, не останавливаясь, не обращая внимания на окрики. Вспышка пламени прервала его долгий путь... Только теперь Фил понял, как долог и не легок был этот путь...
Обычно они встречались на пляже. У Эл не было своей комнаты, тяга к одиночеству, по ее словам, бывала у синглитов только в первом цикле... На пляже никого. Волны моря набегали на пустынный берег, покрытый шелковистым ласковым песком. Много часов провели они здесь вместе. У них еще не было общих воспоминаний, а своим прошлым она не любила делиться... Как, впрочем, и он сам. Фил заметил, что на все, связанное с человеческой жизнью, накладывается у синглитов своеобразное «табу». Не то, чтобы запрещалось говорить или думать об оставленном человеческом прошлом, но это было невежливо, потому что могло причинить собеседнику невольную боль. Фил понимал уже, что синглиты гораздо более ранимы, чем казались с виду...
Эл работала в биологической лаборатории центра. Она не считала свои занятия там работой. И он понимал ее, сам невольно увлекаясь опытами, которые она ставила. Наверное, этой увлеченности способствовала необязательность занятий, они как бы стали своеобразной игрой, развлечением, а не работой.
Все двери остались открытыми, они и раньше не запирались, кроме тех, что вели в опасные помещения или личные комнаты новичков.
Пока Фил бродил по пляжу, здание полностью опустело. Ему казалось невозможным, чтобы она уехала, не попытавшись его увидеть!
Но все клетки с животными опустели. Вся аппаратура, зачехленная и обесточенная, была подготовлена к длительной остановке и хранению чьими-то заботливыми руками. Казалось, здание уснуло. Фил еще с полчаса бродил по его коридорам и залам, невольно вспоминая день, когда метался из одного перехода в другой, как загнанная бездомная собачонка... Теперь у него есть хоть комната, и ничего другого ему не оставалось, как снова спрятаться за ее дверью от собственного страха и одиночества...
За его столом сидел незнакомый светловолосый синглит и задумчиво вертел в руках стеклянную статуэтку. Фил попятился. У синглитов было не принято без разрешения входить в чужую комнату. Грубое вторжение не предвещало ничего хорошего.
Ротанов словно плыл в расплывчатом море, у которого не видно берегов.
Уходя из города, он на что-то надеялся, что-то искал... Что именно? Этого он уже не помнил. Хотя... Если хорошенько подумать, то вспомнить можно: еще совсем недавно у него была вполне определенная цель — настигнуть синглитов, покинувших город, найти то место, куда они уходят для каких-то неизвестных, тайных от людей дел... Но постепенно, с каждым часом цель становилась все неопределеннее, словно окружающий туман проникал даже в мысли, путал их. Ротанов ведь искал не просто место... Не ответ на загадки планеты... Он искал женщину. Вернее, синглитку. Он выполнил ее последнюю просьбу, позволил уйти, навсегда затеряться в белесом болоте. И, похоже, заплатил за это слишком дорогой ценой. Обрек себя на дорогу, у которой нет конца. Всю жизнь он будет теперь идти вот так, увязая в тумане, не зная — куда и зачем...
Постепенно усталость давала о себе знать. Он все чаще спотыкался, терял представление о времени и пространстве. Иногда ему казалось, что он бредет в этом однообразном сером месиве с самого рождения... Чтобы вернуть ощущение реальности, Ротанов сорвал с плеча пульсатор, перевел его на самую малую мощность и выстрелил.
На секунду ему показалось, что в тумане чужой планеты взошло обыкновенное земное солнце. Его желтоватый жаркий свет разметал враждебные щупальца тумана, горячий ветер ударил в лицо, смел остатки липкой дряни, а отсвет горящих деревьев высветил склон холма, по которому он шел, Сознание вновь обрело четкость, мысли уже не прыгали и не путались, все упростилось, стало до конца ясным. Он инспектор. У него есть инструкции, там можно найти ответ на самые сложные вопросы. Простой и доступный ответ... Уголком сознания Ротанов понимал, что с ним не все в порядке. Он слишком долго шел, слишком устал. Многократные нападения люссов не могли пройти бесследно, велика нагрузка на психику, на весь организм... А руки сами собой цеплялись за рукоятку пульсатора...
Ротанов плотнее затянул лямки рюкзака. Достал флягу с водой — и не успел сделать ни одного глотка. Сверху по склону холма ему навстречу спускалась маленькая фигурка, издали очень похожая на человеческую. По походке он сразу же понял, что это враг. Синглит. Спрятаться? Пойти за ним следом? Попробовать заговорить?.. Сейчас все эти очевидные решения казались ему слишком сложными. Перед ним был враг. Врага следовало уничтожить.
Ствол пульсатора описал короткую дугу, ловя в перекрестье прицела тропинку, по которой спускался синглит. Оставалось подождать, пока он сделает еще шагов двадцать... И нажать спуск.
Посетитель поставил статуэтку на место и поднялся навстречу Филу.
— Ну, вот мы и встретились. Ты ведь хотел этого с самого качала. Раньше это было бессмысленно, теперь ты готов к разговору. Я твой наставник.
«Вот оно — обожгла сознание мысль.— Я знал, что они от меня не отступятся, не оставят в покое! Им нужны солдаты...»
— Подожди, Фил. Не надо спешить с выводами. Я пришел не за тем, о чем ты думаешь. Слишком многое зависит от того, поймешь ли ты меня сейчас, поверишь ли, поэтому не спеши и хорошенько подумай, прежде чем примешь решение. А сейчас сядь и послушай.
