Я опять промолчал. Теперь я просто обдумывал все услышанное.
- Длинный стал бандитом-садистом. Патрон - певцом. Но... Это оказалось сильнее его... Таким он и остался. Я же нашла себе здесь квартирку. Так и жила спокойно, с подругами и без. Такая вот история.
- Секс-идол молодежи - пассивный гомосексуалист! - громко и внятно произнес я. Мне понадобилось некоторое время, чтобы переварить весь смысл, заключавшийся в этой фразе. Сделав это, я почувствовал себя в некоторой мере реабилитированным. Я все-таки оказался круче его!
- А кому какое дело?! - вдруг оскорбилась его "подруга". - Кому мешал-то человек?
- Хороший вопрос, - ткнул я в нее пальцем. - Но ответ уже ясен: Длинному. В Москве ему было его не достать. А вот когда он приехал сюда... Но сам Гоша не пошел - послал гориллу. Почему, интересно, как думаешь?
- А мы все - психи, - равнодушно ответила она. - У каждого свой заскок. Думаю, что он его после той ночи боялся. Мог что угодно сотворить с кем угодно, но только не с Патроном. Все - психи... - пробормотала она. - Сам же сказал.
- Логично, - согласился я. - Пойдет. Точного ответа мы все равно никогда уже не узнаем. Зато понятно, почему ему все отрезали... Месть ненормального импотента... М-да...
- Может развяжешь? - попросила она.
- Без эксцессов, - предупредил я.
Она согласно кивнула головой, и я выпустил рыжеволосую пташку на свободу.
- А чемодан мне Патрон сам принес. Днем раньше концерта, почти сразу же, как приехал. Мы ведь с ним изредка переписывались. Зашел, поговорили, он отдал дипломат и попросил отнести в камеру хранения, а жетон отдать ему. Сам, сказал, не может - слишком известен народу - а никому больше не доверяет. Сказал, что там какие-то финансовые бумаги, за которыми охотятся конкуренты из шоу-бизнеса. Просил ни в коем случае не пытаться открыть. Ну я и отнесла.
- И прикрылась чужой фамилией, - кивнул я.
- В последний момент, - созналась Скокова. - Сказала первую же попавшуюся, что вспомнила. Мы с этой коровой накануне поругались в сортире здорово, когда курили. Дура - не подумала, что фамилия-то редкая.
- А сегодня, точнее уже, вчера утром, когда узнала об убийстве своего друга детства, совершила еще одну глупость - в панике позвонила ей домой и... У тебя женская логика поведения, только не оскорбляйся, - я предупредительно поднял обе руки вверх.
- Я весь вчерашний день и весь сегодняшний просидела запершись здесь, - мрачно проговорила она. - Я ведь сначала думала, что это конкуренты и перепугалась насчет чемоданчика, потому со страху и позвонила - мозги-то отшибло. Но вот когда подробности узнала, то сразу поняла, что это Длинный сделал. Все думала: уезжать или нет? Казалось, что я - следующая. А когда днем по местному радио сказали, что его тоже пришили, решила остаться и подождать. Только вот милиции боялась. Ведь жетон-то я Андрею отдала. И ключи от квартиры, кстати. Могли прийти. Хотя, с другой стороны - их-то чего бояться...
- Жетон, милая, к Гоше в конце концов попал, - покачал головой я. И, судя по всему, и был им использован для получения чемодана. Без квитанции, я полагаю.
- А квитанцию он мне оставил. Сказал: "На всякий случай". Я ее только сегодня сожгла.
- Считай, что Патрон за себя отомстил. Фактически он Гошу и шлепнул, - грустно улыбнулся я.
Она взглянула на меня непонимающе.
- Есть такие чемоданчики, называются "Крестный Папа шутит", - пояснил я. - Обычный, вроде, дипломат с кодовым замком. А внутри, в стеночке, пластиковая взрывчатка с детонатором. Если кто-то пытается вскрыть чемоданчик, не набрав при этом правильного кода, а так - силой, то цепь замыкается, и... Взрывчатки как раз хватает на то, чтобы уничтожить сам дипломат вместе с содержимым, а попутно и всех не в меру любопытных. Для нашей страны такие чемоданчики, конечно, редкость, но... - я развел руками.
Неожиданно молодая женщина прижала ладони к лицу и беззвучно зарыдала. Сначала я хотел погладить ее по спине, заключить в свои объятия, поцеловать в... Но, немного подумав, я решил не рисковать и, тихонечко поднявшись, направился к выходу. Уже в коридоре я не утерпел и оглянулся. Единственной моей мыслью от увиденного было: эх, какое тело зазря пропадает!
Пытаясь одновременно весело насвистывать и курить, я вел "MAN" по направлению от центра города. По идее оставалось только написать репортаж, передать его в газету, а после этого ждать, сколько мне дадут за все остальные мои художества.
Но какая-то мысль не давала мне покоя. Что-то не сходилось. О чем-то я еще забыл спросить у очаровательной лесбиянки. Доехав до очередного поворота, я вспомнил о чем.
Но возвращаться в обиталище женщины, которой я был абсолютно не интересен, мне категорически не захотелось, да и вряд ли она что-нибудь знала. Потому я решил с целью прояснения данного обстоятельства попробовать заехать по другому адресу, - адресу, где уже был ранее и где никого не застал. Тем более, что было по пути. А вдруг повезет? Ведь везло же до этого...
Остановив грузовик, я потянулся за автоматом и нигде его не обнаружил. Когда до меня дошло, что он остался у подруги "самца-героя", я издал недовольное хрюканье, но тут же попытался сам себя успокоить тем, что в течение сегодняшнего дня совершил хотя бы один добрый поступок: теперь ей будет чем отбиваться от мужиков в банке. Посему, махнув на него рукой, я вылез из машины и направился в подъезд.
Поднявшись на площадку, где жил Борисов, я хотел было уже протянуть руку к звонку, но неожиданно дверь перед самым моим носом распахнулась. Я оторопел. Стоявший с той стороны, судя по всему, тоже никак не ожидал меня увидеть, а потому выглядел не лучше.
Однако первым в себя пришел он. Я это почувствовал по своей челюсти. Все-таки сказывалась усталость - я должен был среагировать, но успел лишь чуть отклониться вбок. Однако удара хватило - я все равно отлетел в противоположный угол площадки. Единственной моей мыслью при этом было: "Действительно повезло".
Стоявший за дверью вежливо улыбнулся, поставил на пол чемодан, который, как оказалось, он держал в левой руке, и, расстегнув пиджак, вытащил из-под его полы пистолет. После этого он сделал шаг ко мне.
Стрелять можно было и оттуда. Значит, убивать прямо здесь, на площадке, он не хотел. Если хотел вообще. Поэтому я решил не сопротивляться. Главным образом, именно поэтому. Ну, еще у меня перед глазами кружились золотые искорки, голова, которой я в очередной раз обо что-то треснулся, здорово болела, и вообще я не мог пошевелить руками и ногами, но это, повторю еще раз, совсем не было главным фактором. Просто я проявил редкостное хладнокровие и недюжинную расчетливость.
Взяв меня за волосы, мой визави потащил меня в квартиру. Похоже, его совсем не тревожило мое самочувствие. Я попытался закричать - ведь было больно, но почему-то не смог. Наверное, все тот же трезвый расчет не позволил.
