Элен непринужденно скрестила ноги, поерзала, устраиваясь поудобнее, в отвоеванном кресле, изучающе посмотрела на сидящего напротив Первого Синьора и с любопытством спросила:
— Тебя как звать?
Его высокопревосходительство изумленно моргнул и опустил нетронутую рюмку.
— Прошу прощения, маленькая principessa?
— Я хочу знать, как тебя звать по-настоящему? — повторила вопрос «девчонка».
Глава исполнительной власти Фьоренцы затравленно огляделся по сторонам, но все были заняты своими делами и не обращали на него внимания. Синьор Верона по-прежнему горячо убеждал в чем-то насупленного Зорро, а Дорн Хорстен и Джерри на другой стороне длинного, как взлетная полоса, дивана вполголоса обсуждали, в какие комнаты им лучше перенести веши, чтобы как можно меньше путаться под ногами у Первого Синьора и его приближенных.
— Ты, наверное, хочешь спросить, деточка, — снисходительно улыбнулся он ей, — как меня называет моя мамочка, да?
Элен с досадой поморщилась, как поступают дети, которым кажется, что их не понимают взрослые, и отрицательно затрясла головой:
— Твоя мамочка меня не колышет. Пускай как хочет, так и называет. Ты скажи, как тебя звать?!
— Элен! — послышался сердитый окрик доктора, который, очевидно, был не настолько поглощен разговором, чтобы совсем уж выпустить из-под контроля своевольное чадо.
— А что я такого сказала? — удивилась она, невинно хлопая глазами. — Я только спросила, как его звать! Раз мы теперь будем жить все вместе, не могу же я все время звать его дяденька ваше всякопроходительство! — Ни с того ни с сего она начала вдруг шмыгать носом и кривить губы. — Зачем он хочет отобрать у меня мою большую комнату-у-у? — заныла Элен, размазывая кулачками по лицу вдруг брызнувшие слезы.
— Прекрати сейчас же! — суровым тоном приказал ученый, склоняясь над креслом.
— Да-а! А если мне нравится моя комната? И Гертруде тоже! — продолжала канючить Элен, жалостливо всхлипывая.
— Кто такая Гертруда? — растерянно спросил, обращаясь в пустоту, Первый Синьор, но так и не дождался ответа — впервые, быть может, за всю свою карьеру.
Апартаменты между тем постепенно стали напоминать подвергшийся нашествию город. Через гостиную то и дело сновали какие-то безликие типы в форме и без, таская чемоданы, коробки, офисное оборудование и многое другое. Иногда среди них мелькали крупные чины, вероятно из ближнего окружения его высокопревосходительства. Эти не таскали ничего, кроме портфелей и папок с документами, но у каждого был на лице отпечаток уверенности и собственной значимости, присущий обычно тем, кто непосредственно выполняет распоряжения высшей власти. Двое охранников, пыхтя, вынесли из комнаты багаж Зорро Хуареса. Изгнанный в подвал ковбой, уныло повесив голову, поплелся за ними.
Освободившийся майор ринулся на подмогу начальству.
— Синьор Хорстен! — с упреком обратился он к доктору. — Его высокопревосходительство и так уже соблаговолил…
Когда рядом горько плачет от обиды маленькая девочка, может дрогнуть даже каменное сердце. Встречаются, конечно, люди совсем бессердечные — политики, например, но и среди них бывают исключения. Вот и его высокопревосходительство отчего-то вдруг почувствовал себя не в своей тарелке. Поставив рюмку с драгоценным ликером на коктейльный столик, он решительно поднялся с дивана.
— Одну минуту, maggiore, — поднял руку Первый Синьор. — Маленькая principessa — наша дорогая гостья. Ее уважаемый отец великодушно позволил ей расположиться в самой большой спальне. Полагаю, мы тоже можем себе позволить проявить великодушие. Пусть остается. Я займу другую. Кстати, кто такая Гертруда? Няня?
— И вовсе даже не няня! — шумно запротестовала Элен; добившись своего, она тут же перестала плакать и пришла в отличное расположение духа. — Гертруда — это мальчик. И еще энгелист.
— Энгелист? — в недоумении повторил его высокопревосходительство. По его растерянной физиономии было видно, что он не только ошарашен происходящим, но и с каждой минутой все сильнее запутывается в этой анекдотической ситуации.
— Гертруда — это ее кукла, — поспешно подсказал Верона. — Вероятно, девочка несколько раз слышала от взрослых, что так называют себя подрывные элементы, вот и напридумывала всякую ерунду. Она… она не понимает, что говорит.
— Ха! — недовольно буркнула Элен.
Двое адъютантов с двух сторон приблизились к Первому Синьору с какими-то срочными донесениями.
Наконец-то рядом с ним появился кто-то, на кого
можно было безнаказанно рявкнуть и даже наорать.
Что правитель и сделал: сначала рявкнул. Потом начал орать. Адъютантов как ветром сдуло.
Отведя душу, он немного повеселел и сразу вспомнил о своем любимом зеленоватом шартрезе. Взял рюмку со столика и плавным движением понес к губам. Да так и не донес, ошеломленно уставившись на нее— она была пуста. По выражению лица Первого Синьора нетрудно было догадаться, что он не помнит, выпил ли ликер или не делал этого. Взгляд его на миг задержался на Элен, находившейся ближе всех к коктейльному столику, но мелькнувшее в голове подозрение показалось столь невероятным и кощунственным, что он его сразу отбросил.
Еще раз недоверчиво заглянув в таинственным образом опустевшую рюмку, его высокопревосходительство вновь подошел к бару. Он не сразу вспомнил, что спрятал заветную бутылку, а вспомнив, долго шарил по карманам, отыскивая ключ. Достав бутылку, он уже приготовился наполнить рюмку, но почему-то вдруг передумал, отставил ее в сторону и потянулся за другой, более пригодной для водки.
Роберто Верона с изумлением наблюдал за странным поведением Первого Синьора. Никогда прежде ему не случалось видеть его в таком состоянии. Но у начальства свои причуды, и майор, недоуменно покачав головой, счел за благо вернуться к исполнению своих непосредственных обязанностей.
Суматоха, вызванная вселением в гостиницу почетного гостя, понемногу улеглась. Расторопные холуи закончили обустройство его предвыборного штаба и больше не докучали своей беготней. Джерри Родс все это время так и просидел на диване, развалившись в свободной позе и лениво наблюдая за происходящим.
— А что это за штука такая — псевдовыборы? — неожиданно спросил он, повернув голову в сторону его высокопревосходительства.
Первый Синьор успел к этому моменту частично восстановить пошатнувшееся душевное равновесие. Заняв прежнее место на другом конце дивана и крепко зажав в кулаке новый сосуд с бесценным ликером, он вдруг заметил мыкающихся на заднем плане майора Верону и еще нескольких военных высокого ранга.
