— Если бы «VERLOT» попыталась выкинуть что-то подобное, — продолжил Чейн, — корейцы получали бы возможность обратиться в международный арбитраж. Такие манипуляциями с ценными бумагами запрещены десятком конвенций. Процесс отнял бы массу времени, и цена на акции стала бы стремительно падать. Не исключено, что суд мог приказать дзайбацу продать их по бросовым ценам. — Наемник улыбнулся и бросил взгляд на белые стены. — Убытки равнялись бы миллиардам.
Штефнер усмехнулся в ответ:
— Поэтому корейцы приехали сюда, чтобы обсудить условия капитуляции. У Совета директоров останется в активе около девятнадцати процентов — тоже немалая сумма. В Токио они надеются выторговать более благоприятные условия. Большая часть Совета полетит со своих кресел, которые займут хладнокровные самураи, готовые на все, чтобы выжать из корейской корпорации как можно больше прибыли.
Несколько секунд Мона Лиза переваривала сказанное.
— Но почему, — спросила она, — корейцы сдались так быстро? Достаточно было выждать или довести дело до арбитража. Если, конечно, вы не ошибаетесь.
— Скорее всего, нет. Мы не финансисты, но за годы общения с ними даже шимпанзе могло смекнуть, что к чему. — Чейн встал с кресла и подошел к окну, выходящему во внутренний двор. Там стояли лимузин и мотоциклы. — Доказать, что акции скупала дзайбацу, на данном этапе практически невозможно — для этой цели были созданы десятки подставных компаний. Если бы корейцы заупрямились, «VERLOT» могла продолжать махинации или одновременно выбросить акции на рынок — даже корпорация не может держать такие фонды без движения. Помимо этого, нет никакой гарантии, что суд непременно осудил бы дзайбацу. Как бы там ни было, в Сеуле решили, что выгоднее сдаться без боя. — Наемник отошел от окна и вновь налил себе тоника. — То, что это случилось, весьма закономерно. «SAFO» достигла необходимого уровня прибылей, однако не потрудилась обезопасить тылы. Маленькая жирная рыбка.
— Как обычно, отыщется немало заинтересованных, кому пойдет на руку срыв переговоров, — сказал Штефнер. — Положение дзайбацу может ощутимо пошатнуться. Наша задача — предотвратить какие-либо попытки физического воздействия на делегатов. Так мы заработаем хорошие деньги, а также вытащим задницу нашего приятеля из этой переделки.
— Ты всегда глядел в корень! — рассмеялся Чейн.
— Вопрос в том, как много времени было в запасе у этих заинтересованных, — сказала уличный самурай. — Чтобы все подготовить.
Наемник тут же успокоился. Эта девица оказалась не менее зрячей.
— Достаточно, — ответил он. — «VERLOT» начала скупать акции полгода назад. Разведке большинства крупных компаний давным-давно известно, кто за этим стоит. Переговоры о самой перспективе слияния идут пару месяцев. Ни для кого не являлось секретом, что сделка будет подписана в Токио. — Чейн поморщился, вспомнив о приборах в собственном желудке. — Делегация прибыла сегодня ночью, а первая встреча с Советом состоится в семнадцать ноль-ноль. Не исключено, что корейцев начнут убивать этим же вечером.
Слова наемника оказались пророческими.
В то мгновение никто даже не понял, что случилось. Один из делегатов вскрикнул, ноги его подкосились, и он начал падать на спину. Все происходило как в замедленном просмотре, кадр за кадром. Из левой половины груди корейца хлестала кровь — густая и блестящая, словно вишневый сироп. Брызги попали на крахмально-белые рубашки охранников, обагрили асфальт.
Струя поднялась почти на метр.
Мысли в голове наемника передвигались почти столь же неспешно, как и окружающее. Ему казалось, будто перед глазами разворачивается какой-то крайне реалистичный голофильм. Но отстраненное наблюдение, касающееся высоты кровавой струи, несколько его отрезвило. Пуля прошла совсем рядом с сердцем, но почти его не повредила. Еще есть шанс.
Чейн бросился отдавать приказания, с удивлением слушая собственный голос — такой спокойный и уверенный, столь сейчас неуместный. Глаза продолжали отстраненно фиксировать происходящее. Вот Мона Лиза загородила собственным телом начальника делегации, а Штефнер стоит посреди тротуара, бешено оглядываясь, с пистолетом в каждой руке. Корейские телохранители, казалось, были совершенно сбиты с толку. Бойцы же дзайбацу облепили делегатов, словно мухи, и тащили их ко входу в гостиницу.
Но выстрелов уже не последовало — дело было сделано.
Какие-то два часа назад все происходило совсем по-другому. Кортеж с делегацией без помех достиг штаб-квартиры. Меры безопасности вокруг здания были чрезвычайно усилены, — создавалось впечатление, будто очередной саммит Девятки проходит в Первом офисе. Близлежащие кварталы были напрочь перекрыты как для автотранспорта, так и простых пешеходов. Посреди проезжей части стояли бронетранспортеры, а в воздухе патрулировало пять вертолетов. Концентрация полиции и оперативников превышала все разумные пределы.
Неудивительно, что ничего не случилось. Делегаты отправились в просторное помещение, где уже дожидался Совет директоров. Это действо напомнило Чейну события столетней давности, когда японских генералов точно так же вели на подписание капитуляции.
Как бы там ни было, уполномоченные лица не нуждались в свидетелях. Все два часа, которые заняла первая встреча, наемник с помощниками провел в кабинете Каваджири, обсуждая, что еще можно улучшить в мерах безопасности. Вначале японец довольно хмуро взирал на Мону Лизу и Штефнера, но вскоре расслабился, осознав, что это далеко не худшие варианты.
Когда встреча закончилась и двухстворчатые двери зала распахнулись, корейцы вышли с явно недовольными минами. Впрочем, капитуляция — занятие вообще не слишком приятное. Зато японцы, напротив, выглядели совершенно довольными жизнью.
Все шло по плану.
Неудивительно, что на обратной дороге охрана немного расслабилась. Делегаты спешили уединиться в пентхаузе, чтобы обсудить положение и доложить в Сеул. Стоило им покинуть бронированные салоны, как прозвучал неожиданный вскрик. Выстрела никто не слышал, но один из делегатов начал медленно падать.
Медики появились будто из-под земли. Они принялись копошиться над распластанным телом, терзать его разрядами. Чейн видел, как медленно стекленеют глаза, и понимал, что ошибся. Шанса не было с самого начала.
Кто-то из охранников проснулся и заявил, будто видел вспышку. Стреляли с крыши или верхнего этажа одного из небоскребов, окружавших гостиницу. Туда немедленно отрядили людей. Чейн знал, что они никого не найдут, даже если обыщут каждый закоулок, — работа специалиста видна с первого взгляда. Так и вышло.
