И они увидели высокую стройную женщину с закрытым чадрой лицом. Черные ее одежды были разорваны в нескольких местах, и в разрывах при каждом ее движении виднелось что-то белое. Она тянула черную веревку, привязанную к волосам Оли.
Она сначала отшатнулась от меча, а потом булькающе засмеявшись, продолжила тянуть.
- Эй, а ну прочь! - шагнул на встречу к ней Лешка. Меч заблистал ярким, белым пламенем, но это не остановило женщину. Ольга завизжала от страха и боли. Тогда командир четверки рубанул что было сил по натянувшейся, как струна, веревке. И ничего не произошло. Меч отпружинил и едва не ударил Лешку в лоб.
Но женщина остановилась и погрозила ему пальцем:
- Отдай мне мое! - зашипела она. И рукав ее одежды отпал и ребята поняли, что просвечивало сквозь прорехи - кости. Эта женщина была мертва.
- Джаныке-ханум? - прошипел ей в ответ Лешка и, подскочив, рванул чадру с ее лица. Дикое, улыбчивое лицо черепа обрамляли седые космы торчащих во все стороны волос.
- Отдай мне мое! - продолжала шипеть мертвечиха.
- А какого рожна она твоя-то? - крикнул Лешка и со всей силы ударил ее по торчащим сквозь саван ребрам. Но меч отскочил от костей, жалобно звеня.
- В жертву себя мне дала! Значит моя!
- Я в шутку, я больше не буду... - причитала Оля. С каждым витком веревки она все больше приближалась к рукам давно умершей дочери монгольского хана.
Но череп восставшей из мавзолея ведьмы безжалостно ухмылялся и она продолжала подтягивать девчонку к себе. Мишка заорал и бросился на призрака. Он пнул ее по ногам, ударил в череп, но та даже не пошевелилась. Лешка видя отчаяние друга тоже бросился в атаку яростно стуча мечом то по голове, то по рукам, то натянутой веревке.
Аня, тем временем, видя бесполезную удаль парней глубоко вздохнула сырой воздух астрала и вышла в реальный мир. Она смутно догадывалась, что, возможно, все это связано с той самой резинкой для волос.
А здесь, где живут нормальные люди уже стемнело, и только угли костра багрово освещали "уснувших" друзей. На их лицах отражалась та невидимая борьба, которую вели они в другом мире. Безнадежное отчаяние Мишки, беспощадная ярость Лешки и животный ужас Оли подстегнули Анюту. Дрожащими руками она перерывала свой рюкзак, пока не нашла, наконец-то, свой фонарик.
И, хотя батарейки были новые, густоту безлунной крымской ночи он разгонял слабо. Но в темноте она скорее угадала, чем увидела здание мавзолея, и понеслась к нему, что было сил, спотыкаясь и падая через шаг. Рядом с мавзолеем смутно белело полосками тканей жертвенное дерево: "Господи!" - взмолилась Аня. - "Ну какая, какая резинка ее?". И тут она услышала странные звуки у мавзолея. Она осторожно обошла здание и ее взору открылась странная картина.
У входа в мавзолей горел небольшой костерок, разложенный полукругом. Перед ним были разложены какие-то предметы - вроде бы деревянный кинжал, голая кукла и, на пирамидке из камней, та самая Ольгина резинка для волос, поблескивавшая маленькими стразами. Перед этим натюрмортом исступленно выл и вращался с немыслимой скоростью на левой ноге Славик!
Аня осторожно подкралась к костру и, стараясь быть незамеченной, тихо стащила резинку.
Она неслышно скользнула в темноту и тут ее руку кто-то схватил из-за спины.
- А ну стой, кяфирка! - ухмыльнулось ей знакомое, но такое бледное лицо. Зрачки Славы были невероятно расширены, он бурно дышал, размазывая ладонью пенные слюни по белым губам.
- Славик? Ты что здесь...
- Какой я тебе Славик? Я Девлет! Оставь резинку, я сказал! - дернул он Аню за футболку.
Тогда Анюта совершенно рефлекторно, как когда-то ее учили на курсах самообороны, резко ударила лбом в нос. Славик отшатнулся, из его носа густо побежала темная кровь, но он только оскалился и угрожающе растопырил над головой скрюченную пятерню. Тогда она ткнула пальцем ему в солнечное сплетение, а затем резко бросила ступню в самое уязвимое мужское место.
- А-а-а-а-а, твою мать! - скорчился Славик-Девлет на камнях. Аня, отскочив на несколько метров, неизвестно зачем разрезала резинку перочинным ножиком. И каким-то внутренним слухом почувствовала неслышимый вой.
В это время, когда Джанике-ханум уже почти подтащила Олю к себе и ее костистые руки уже сжимались на Олиной шее, веревка, неожиданно для парней, лопнула. Упыриха разочарованно взвыла. Мишка же, пнув призрака в костлявый зад, отскочил в сторону и громко крикнул Лешке:
- Хватай Ольгу, выходим!
Лешка обхватил девчонку обеими руками, глухо замычал и открыл глаза. Они с Мишкой почти одновременно вышли из астрала, а вот Ольга задержалась, не на шутку перепугав парней. Она скрючилась на земле, ногами едва не в самые угли костра и почти не дышала. Мишка, перепрыгнув почти погасший очаг, хлопнул ей по щеке, потом по другой. Ольга застонала, но глаза, в которых плескался пережитый ужас, все же открыла. И тут же закашлялась диким приступом.
Тут из темноты выскочила Анька:
- Быстро, собираемся. Тут этот Славик!
- Славик? А он-то что здесь делает? - почти дословно повторил ее слова Лешка.
- Я почем знаю! - вскрикнула как птица Аня. - Скачет как шаман обкумаренный! Быстрее, собираемся! Что с ней?
Растерянный Мишка тряс и тряс хрипло задыхающуюся Олю. Но она все продолжала жутко, надрывно кашлять.
- Дай ей из аптечки сальбутамол! - крикнула ему Аня.
- Что? - растерялся Мишка.
- Аэрозоль такой. Белый баллончик с фиолетовыми полосками. Да быстрее!
Лихорадочно копаясь в Олькином рюкзаке, Мишка вытаскивал и вытаскивал какие-то флакончики и таблетки, но все не то и не то! Наконец он нашел, то что просила Аня. Тогда девчонка вставила раструб аэрозоля в рот Оли и прыснула два раза. Ольга сразу глубоко задышала, кашель затих, а чуть позже совсем остановился.
Лешка в это время уже уронил палатку и начал скручивать ее.
И прямо на него из ночного мрака выпрыгнул с диким ревом Славик с окровавленным лицом. Они повалились наземь, дубася друг друга кулаками и оря что-то нечленораздельное. Леха вцепился зубами в ухо бывшего проводника и вдруг тело Славика вздрогнуло и обмякло.
Командир скинул его с себя и встал на четвереньки.
- Дай веревку, - сказал он Мишке, который с бледным лицом стоял над телом Славы, держа в руках здоровую палку. - Ань, подбрось дров в костер. Не видно ни черта.
- Хорошо б вообще чертей не видать! - буркнула в ответ Аня, но хворост подбросила. И засунула резинку в карман Олиной штормовки:
- Больше не дари кому ни попадя.
Гаснущие угли медленно подумали, и все же, сначала лениво, а затем все активнее с хрустом зажевали вкусную пищу. Огонь снова поднялся вверх и, наконец, стало видна картина происходящего.
