«Доска для маркеров?», — удивилась Шерлок и подошла ближе, рассматривая атрибут, характерный скорее для классов и аудиторий, но не для воинской части. На доске были какие-то цифры и слова. Девушка стала присматриваться.
Мессия устало сползла на пол по стене, к которой приткнулась спиной. Грузно выдохнув, она даже начала жалеть о том, что вызвалась в дозор первой. Вадим осматривал приборную панель устройства связи. Тумблеры издавали щелчки при их переключении. В динамике отчётливо слышался негромкий шум. При смене частоты он ненадолго глох.
Из коридора донеслись уверенные, твёрдые шаги и звук захлопывающейся двери. Лязгнул металлический засов. В тёмную комнату вошёл Рысь. Рассмотрев во мраке почти спящую, сжавшуюся в комок Мессию, он подкрался к ней и негромко произнёс:
— Война — войной, а ужин по расписанию!
Продирая осоловевшие глаза, девушка промямлила в ответ:
— Ага, я щас. Надо поесть. Я в норме.
Рысь, привыкшими к темноте глазами, смотрел на измученное лицо напарницы и мягко произнёс:
— Я за тебя постою. Тяжёлый день был.
Настя лишь кивнула, уставившись в пустоту перед собой. Она искала в голове сбежавшую мысль: «Надо встать на ноги».
Из коридора в комнату вошёл высокий человек. Поставив пулемёт недалеко от двери, Гора сел на пол. Медленно и на удивление бесшумно.
— Старый, ужинаем? — здоровяк пробасил без всякого раздражения, но нотки сжимающего живот голода разнеслись по помещению.
Вадим оторвал заворожённый взгляд от приборной панели, повернул голову налево и через плечо кивнул солдату.
Рысь достал нож, вспорол крышку коробки, которую пару минут назад поставил на пол и выудил оттуда несколько металлических банок без этикетки. На них были только дата и номера партии. В комнату вошёл Палач:
— Утром к двери не подходим без меня — там мина.
Маша всматривалась в цифры и буквы, обнаруженные ею на доске. Свет фонарика порождал блики на белой поверхности. Наконец, девушка взяла чёрный маркер, лежавший на небольшой металлической полочке в нижней части доски и стала обводить недостающие, наспех стёртые линии.
Рысь достал из коробки очередную банку и посмотрел на командира, сидящего спиной к отряду за столом с приборной панелью радиоузла. Старый осторожно вращал колёсико переключателя частот: канал радиосвязи был где-то рядом. Шипение прерывалось тишиной на несколько мгновений, а затем возникало вновь. Наконец, на миниатюрном цифровом табло радиостанции зажглись красные цифры: «0800». Тишина, возникшая в динамиках, окончательно прервала неприятный звук помех. Она уже длилась не мгновение, а целых 5, 10, 20 секунд.
«Неужели показалось?», — Вадим не просто так остановил поиск. Это точно был чей-то канал связи, но командир не был до конца уверен, что в момент его обнаружения он услышал обрывок какой-то фразы.
30… 35… 40 секунд. Тишина.
Вадим смотрел на свет фонаря, отражающийся от матовой поверхности его каски, лежащей на столе рядом.
50… 60 секунд.
«Щёлк!».
Старый выдохнул. От резкого звука сердце будто пронзили ледяным лезвием.
«Щёлк-щёлк!».
«Кто-то есть! Там кто-то есть!», — сомнений не было — кто-то выходил на связь, но ничего не произносил.
— Командир! Ужин — сам же сказал! — Рысь поставил банку на стол, отчего Старый вздрогнул. — База отвечает?
— Нет. До базы мы не добьём. А вот с остатками персонала можем попытаться выйти на связь. Поешь и смени меня за рацией! Я нашёл канал — нужно попробовать установить контакт. Узнаем информацию о входе в лабораторию, оперативную обстановку. Утром выйдем по выверенным координатам, и к обеду операция закончится!
— Да, без проблем!
Рысь достал нож и вскрыл свои консервы прямо на весу. Со стороны двери тоже послышались звуки взаимодействия штык-ножей с тонким металлом. Гора протянул сонной Насте открытую банку с перловой кашей и говядиной. С отогнутой крышки стекал жир. Растирающая красные глаза руками санинструктор кивнула и мягким голосом поблагодарила сослуживца:
— Спасибо!
Командир произнёс в стоящий на столе небольшой микрофон:
— Это «Раскат‑4», мы пришли к вам на помощь! Назовите свой позывной и ваше состояние, местоположение!
В ответ была тишина. Рысь пережевывал кусок тушёного мяса и наблюдал за Вадимом.
— Это «Раскат‑4», мы пришли к вам на помощь! Отзовитесь!
Спустя почти минуту канал ответил лишь щелчком выхода на связь, который почти моментально исчез в тишине.
— Это «Раскат‑4», приём!
Прошло уже 20… 40… 55 секунд.
Щелчков больше не было. Ни шипения, ни щелчков, ни, тем более, человеческого голоса. Вадим посмотрел на Артёма.
— Замолчали? — товарищ считал в неспокойном взгляде Старого размышления на нецензурном наречии.
— Что-то странное. Постарайся не упускать ничего, — Вадим передал наушники Рыси и прихватил со стола свою порцию ужина.
— Есть! — второй офицер «Раската‑4» сел за радиоточку. Канал «0800» не подавал никаких признаков жизни.
Слизывая остатки жира с крышки, Палач уставился на доску, на которой Шерлок всё это время что-то обводила. Наконец она закончила и отошла, сделав несколько шагов назад. Гора и Настя уставшими глазами посмотрели на чёрные линии от фломастера, нанесённые на белую поверхность.
Шерлок тихо прочла восстановленную надпись:
— С двадцати одного сорока пяти только восемьсот один. В двадцать два сорок снять «купол»! Для восемьсот два доклад, номер двенадцать‑Б. В двадцать два ноль-ноль профилактика «Лавины». — Она обернулась к подошедшему Вадиму. — Что это значит?!
Командир задумчиво смотрел на восстановленную надпись и хмуро ответил:
— Это значит, что пора связаться с базой, чёрт бы её побрал!
Глава восьмая. Ночь
Богиня Ночь родила в наказание
Крону целый сонм ужасных веществ:
Таната — смерть, Эриду — раздор,
Апату — обман, Кер — уничтожение,
Гипнос — сон с роем мрачных, тяжелых видений,
незнающую пощады Немесиду — отмщение
за преступления — и много других.
Древнегреческий миф о происхождении мира и богов
Рядом с ангаром для самолёта на деревянной скамейке сидел солдат. Техник-заправщик был одет в заляпанный маслом синий комбинезон. На свежем воздухе запах керосина выветрился, и для рядового роты технического обеспечения одежда казалась вполне комфортной. Бывало и хуже: можно было весь день возиться с техникой, изливаясь потом, с закопчёнными руками и окосевшей головой от паров горюче-смазочных веществ. А сейчас — сейчас было милое армейскому сознанию время — кайф, расслабон. Это время, когда солдата без чётко поставленной задачи оставляли ждать прибытия командира. И в этом прекрасном состоянии покоя пухлощёкий конопатый паренёк с безразличием смотрел в чёрное небо. Его грустный взгляд уходил в глубины космоса, в бесконечность. Он был уверен, что долететь до края Вселенной быстрее, чем ему дослужить до дембеля. Из тёмного ангара вышел низкорослый ефрейтор и пошагал к своему товарищу. Дойдя до лавки, он плюхнулся на неё. Не вынимая руки из карманов комбинезона, Малой — так звали невысокого ефрейтора сослуживцы — задрал голову в небо и тоже начал рассматривать звёзды. Спустя пару минут он зевнул, да так, что скулы хрустнули. Не сумев вернуться к созерцанию возвышенного, он решил выдернуть на грешную землю ещё и своего друга.
— Семечки будешь? — Малой насобирал горстку у себя по карманам и уже тянул кулак с угощением к рукам Юрика.
— Да, не, — рассеянно ответил конопатый.
— Как знаешь, — пожал плечами ефрейтор и засунул семечки обратно в карман.
Присмотревшись под светом Луны к товарищу он спросил:
— Юрик, ты чё такой хмурной? На обеде же нормальный был.
— Да ничё, — тихо ответил рядовой.
Малого такой ответ не устроил и он легонько толкнул друга в плечо:
— Вываливай, давай! Чё случилось? Дома что-то?
— Да нормально дома всё, — Юрик сделал небольшую паузу, а затем продолжил. — Катька бросила.
