Ознакомительная версия.
Сверху свешивались ослабевшие тросы, иногда попадались незадраенные люки, но в них я не решилась заплывать. Я вообще опасалась дотрагиваться до чего-либо. Мне казалось, что, стоит только прикоснуться, и иллюзия разрушится. Я плыла дальше и дальше, надеясь добраться до палубных надстроек и капитанской рубки. Не знаю, что собиралась там найти. Просто хотела увидеть место, где были люди.
Но палуба неожиданно оборвалась.
Я замерла над краем, за которым начиналась пустота. Деревянный настил здесь вывернут и расщеплен, концы досок вымараны густой чернотой, похожей на слой гудрона. Борт пребывал не в лучшем состоянии. Стальные листы выгнуло и скрутило, края торчали острыми лепестками, их покрывала та же чернота. Где остальная часть корабля — даже не представляю, поблизости не видать. Возможно, ее призрак покоится в другом озере в противоположной части света.
Неизвестный взрыв разорвал сухогруз словно игрушку. И сыграла здесь не бомба с тротиловой начинкой, а сверхъестественная сила, сдетонировавшая в центре палубы и оставившая мазутные следы. Когда я подумала об этом, на ум пришло единственное:
Молох.
Жуткая сила, которую использует Левиафан. Никто толком не знает, что это такое, но мне однажды довелось с ней столкнуться. Пугающие чернильные создания, похожие на стаю летающих пираний. Чедвик говорил, что это только протуберанцы настоящего Молоха. Думаю, что бомба, разорвавшая сухогруз, и есть тот самый настоящий Молох, его всеуничтожающее ядро.
Что же, черт возьми, случилось на «Бельмонде»?
Мне внезапно надоело о нем думать. Я двадцать месяцев искала любые упоминания о сухогрузе, а теперь поняла, что видеть его не могу. Палуба, снасти, леера, покореженный борт — все к черту! К Левиафану! У меня есть цель, ради нее я украла акваланг, ради нее погрузилась на дно озера. Старые скелеты в шкафу ничего изменить не могут.
А древо Ашваттха вполне может изменить.
Я рванулась прочь, не оглядываясь и быстро работая ластами. Ничего не понимающий Максимка едва поспевал за мной. Когда мы оказались достаточно далеко, я не удержалась и посмотрела назад.
Очертания носовой части «Бельмонда» у меня на глазах растаяли в синеве подводного сумрака. Словно его там и не было. Затонувший «Летучий голландец» исчез.
Я повернулась к Максимке и, вопросительно глядя на него, пощупала собственные плечи. Он покачал головой — типа нет, не замерз. Я погрозила пальцем, он кивнул, что понял. Когда замерзнет, скажет.
Мы двинулись дальше, плавно скользя вдоль дна, поднимая за собой колыханием ласт иловую взвесь.
Прошло не меньше получаса, прежде чем мы увидели темные контуры, поднимающиеся со дна. Я направила на них луч фонаря, и он высветил вросшие и ил развалины.
Доисторический город, похороненный под толщами вод, сохранился неплохо. Современные археологи многое бы отдали за то, чтобы оказаться в наших с Максимкой ребризерах. Я думаю, что он был построен хараппской цивилизацией, существовавшей на территории полуострова Индостан во втором-третьем тысячелетии до нашей эры. Позже эта цивилизация была уничтожена арийскими племенами, пришедшими с севера. Любые археологические находки, связанные с ней, не имеют цены. Неужели легенда о матери, что отправилась на поиски мирового древа, относится к этому, столь древнему периоду истории?
Справа и слева из ила поднимались остатки каменных стен, обросшие водорослями. На поверхностях сохранилась вычурная рельефная вязь. Иногда на пути попадались опрокинутые с постаментов статуи с разъеденными лицами, покрытые пленкой нетронутого ила. Не знаю, как Максимка, а я испытывала довольно странные чувства, когда мы скользили по четко обозначенной развалинами улице мертвого города. Словно мы спускались в могилу, которую не следует тревожить, нас могли ожидать страшное проклятие и смерть, вроде той, что постигла членов группы Говарда Картера, посмевших открыть гробницу Тутанхамона.
Очевидно, мы направлялись к центру города, поскольку улица становилась шире, а развалин по ее краям — больше. Я не сворачивала в мелкие переулки, и вскоре перед нами вырос холм с остатками кирпичной стены, огораживающей его. Теперь у меня нет сомнений, что мы отыскали центр города. Как в большинстве древних строений, как на мандале — расположенный в этом месте холм имитирует пуп земли. Крупные соборы и храмы до сих пор строят в центре города, взять, к примеру, Успенский собор в Москве (кстати, окруженный Кремлевской стеной) или Нотр-Дам в Париже. Это священное место, приближенное к небесам и Богу. Остальные постройки вокруг считались обыденным миром.
Мы проплыли вверх по откосу, скользнули над кирпичной стеной, и нашим взорам предстала сложенная из тесаных глыб могучая пирамида — наподобие ацтекских, только несколько меньше — метра четыре высотой. В центре затопленного города оказался свой «собор».
Я описала над ним круг.
Внутрь входа нет, строение монолитное, неразборное. То, что я ищу, должно находиться на поверхности.
Максимка болтался у вершины. Он что-то там нашел и махнул мне рукой. В два гребка я оказалась возле него.
Пока я делала общий осмотр находки, как полагается в археологии, мой спутник сразу ухватил главное. На крохотной площадке, которая венчала пирамиду, Максимка выкопал из-под ила изъеденный горельеф. Маленький бог в высоком головном уборе развалился па боку. Черты лица сточены водой и веками. Руки растопырены и держат пустоту.
Максимка глянул на меня сияющими глазами.
Кажется, малец прав.
Я вытащила из поясной сумки медальон, который сверкнул в луче фонаря.
В расставленные руки горельефной фигуры диск пошел идеально, точно ключик в замочную скважину. Я даже ощутила щелчок под пальцами. Теперь лежащий божок держал не пустоту, а полфунта золота. Композиция выглядела законченной.
Мы замерли в ожидании. Только ласты двигались вверх-вниз, удерживая нас возле вершины. Прошла минута, другая. Ничего не происходило. Нигде не поднимались плиты, не разъезжались в стороны каменные блоки — ничего! Может быть, за века потайной механизм заржавел или оброс водорослями?
В поисках ответа я заглянула в стертое лицо божка. Вероятно, в глубине окаменевшей души он потешался над нами. Я вытащила медальон из его рук, подождала секунду и вставила обратно. Может, сейчас банкомат считает кредитку?
Но нет. Никакого результата. Пирамида оставалась мертвой и обволочённой скользким илом, какой была до этого. Золотой медальон на вершине слегка разукрашивал общий вид, но к разгадке не приближал.
Ознакомительная версия.
