Лиргисо исчез, а к Тине подъехал золоченый робот в виде средневекового рыцаря в доспехах с выгравированными на корпусе гербами. Она взяла с подноса чашку, тоже украшенную гербом. На стенах и на сводчатом потолке резвились геральдические животные, слева от проекционного стенда стояла в нише белая крутобокая ваза, на вкус Тины безобразная: роспись изображала эшафот с виселицей и трупом в петле.
– Самое разумное – связаться на Рузе через Сеть, – сказал вернувшийся Лиргисо. – Надо условиться насчет паролей, псевдонимов и кода – что-нибудь сверхбанальное, не способное никого заинтриговать.
– Не возражаешь, если я задвину эту чертову вазу? – Тина кивнула на нишу.
– Да делай здесь все, что хочешь, – он небрежно и расслабленно махнул кистью руки. – На правах моей бывшей любовницы…
– В этом теле я не была твоей любовницей.
– А напрасно…
Встав с кресла, Тина загородила вазу ширмой с птицами, похожими на летательные аппараты (или, может, наоборот?); Живущий-в-Прохладе смотрел на нее с насмешливой улыбкой, которую сменила усталая страдальческая гримаса.
– Насчет кода тебе все-таки придется переговорить со Стивом, – дождавшись, когда приступ боли у него пройдет, сказала Тина. – Я в этом слабо разбираюсь.
Он еще несколько раз отлучался для консультаций, и Тина в конце концов спросила, что у него за доверенное лицо.
– Она много лет проработала в исследовательской группе на спутниках Норны. Я ее нанял как консультанта и проводника.
– Она не сдаст тебя Космополу? Не забывай, за твою голову обещан мешок кредиток.
– Забудешь тут… – Лиргисо с кривой усмешкой дотронулся до правого бока под ребрами. – Нет, не сдаст. Я обещал ей награду, ради которой мешок с кредитками она спустит в мусоропровод.
– Интересно, что?
– Она хочет ребенка.
– От тебя? – изумилась Тина.
– Ей не важно от кого, лишь бы родить ребенка. Материнский инстинкт. Но проблема в том, что она киборг и лишена способности к воспроизводству. Киборгом ее сделали насильственно, в порядке эксперимента. Она уже немолода, и всю жизнь ей хотелось быть обыкновенной женщиной. Видишь, Тина, какой занятный парадокс: то, что для тебя было спасением, осуществлением мечты, для нее стало пыткой.
– Ребенка ведь можно усыновить. Я бы так и сделала.
– По рубиконским законам киборги не имеют на это права, к тому же она хочет своего. Инстинкт, – Лиргисо пожал плечами и болезненно скривился. – Фласс, пошевелиться нельзя… Помочь ей могу только я, так что за меня она кому угодно горло перегрызет. А зубки у нее просто чудо: стальные клыки. Хорошо, что у тебя не такие.
– Но чтобы помочь ей, тебе придется убить другую женщину?
– Тина, порой ты бываешь несносной… Всегда можно найти, кого не жаль, кого даже ты не пожалеешь.
– Непонятно, почему «Контора» выбрала такое место для своей головной базы, – снова поглядев на голограмму, заметила Тина.
– Я тоже теряюсь в догадках. Кстати, Поль никогда не объяснялся тебе в любви?
– Нет. Мы с ним как брат и сестра.
– Так я и думал… Амина – это псевдоним моего консультанта – утверждает, что к Норне проявляла большой интерес одна рубиконская правительственная организация, которая занимается изучением магических явлений. Возможно, и «Контору» туда влечет то же самое?
Голограмма погасла, приоткрылись жалюзи. За полукруглым ситаловым окном громоздилась облачная свалка.
– Если ты завелся на мести и кто-нибудь из близких Поля по твоей вине пострадает, я с тобой рассчитаюсь, учти. На правах бывшей любовницы.
– Фласс, за кого ты меня принимаешь… – он скорчил несчастную физиономию. – Если я причиню вред кому-нибудь из близких Поля, он возненавидит меня всерьез, без всякой надежды на амбивалентность. Зачем же я стану портить нашу изысканную игру?
– Мое дело предупредить.
На лице Живущего-в-Прохладе появился намек на ухмылку, и Тина добавила:
– Домберги тоже не трогай, понял?
У нее крепло подозрение, что Лиргисо уже додумался до какой-то пакости.
– Домберги тоже не трону, – он передразнил ее предостерегающую интонацию. – Тина, ты плохо обо мне думаешь, я играю тоньше. Моя месть будет остроумной и безобидной – надеюсь, даже ты не слишком рассердишься. А домберги – это теперь мой политический капитал!
Это Маршал сделал «Контору Игрек» тем, чем она стала. Без него она так и прозябала бы, подобно множеству других организаций, существующих вроде бы при Галактической Ассамблее, но в то же время самостоятельно, иногда, если подвалит счастье, получающих крупные дотации и не затевающих никаких авантюр, потому что деньги охотней дают не авантюристам, а солидным консервативным структурам, действующим согласно параграфу. Таких шараг в Галактике полно – тепленькая, хорошо обустроенная экологическая ниша.
Когда появился Маршал, «Контора Игрек» покинула эту нишу и начала крестовый поход против всякого опасного нестандарта. Вопрос: как Маршалу это удалось?
Несогласных, понятное дело, пустили в расход, но это означает, что тех, кто пошел за Маршалом, было достаточно много.
Звали его Курт Баштон, родился он на Земле, где и при каких обстоятельствах стал киборгом – неизвестно. В «Подразделение Игрек» пришел около сотни лет назад, и сразу целая серия дерзких, успешно проведенных операций, конфликт с формалистами-ретроградами, стремительное продвижение наверх. Сколько ему лет, никто не знал. Поджарый, мускулистый, моложавый, с раздражающе бесцветными, но при этом невыносимо пронзительными глазами, выглядел он все таким же, как на стереоснимках полувековой давности – Саймон откопал их в архиве Отдела по связям с общественностью. Небось тратит подотчетные средства на дорогие омолаживающие процедуры.
Журналистское расследование – занятие хлопотное, чреватое неприятностями, но Саймон решил, что разгадает, кровь из носу, головоломку под названием «Маршал» и только после этого свалит с гениальным разоблачительным фильмом в кармане.
Без фильма он – ничто. Клисс чувствовал это с нестерпимой остротой, но это его не пугало, просто подхлестывало. Благодаря существованию фильма окружающий мир обретал цвет, вкус, объем, смысл; фильм давал Саймону некоторую власть над этим миром или, по крайней мере, ощущение власти – что-то подобное он испытывал, когда сидел на мейцане.
А Маршал ни в какую не поддавался разгадке. Если бы Саймон мог заглянуть в его отчеты, которые хранятся в архивах Четвертого отдела, многое прояснилось бы, но туда посторонних не пускают и тихой сапой не проберешься.
Доступный материал – то есть байки о Маршале, конторский фольклор – загонял Саймона в состояние тоскливой бессильной злости. Ну сколько можно лапшу друг другу на уши вешать?! Когда Стив Баталов и Тина Хэдис вдвоем учинили на унганианской базе такой погром, словно там побывал батальон космического десанта, оно понятно: почти всемогущий пришелец из многомерной вселенной и киборг-мутант с коэффициентом 55. Чудо еще, что Унгана после их налета не съехала с орбиты и вообще уцелела… Но когда молва приписывает аналогичные подвиги Маршалу, обыкновенному киборгу, стопроцентно нормальному борцу за всеобщую нормальность, – это уже культ личности и коллективный психоз!
