– С таким телом я никогда не вернусь в Гелиум.
– Ну что же, я не могу осуждать тебя. Мы подыщем тебе другое тело.
– Нет, – сказал я. – Я долго думал и решил, что если моего настоящего тела уже нет, я уничтожу это тело и с ним мой мозг. Конечно, есть много тел, прекрасных, сильных, молодых, но я могу жить только в своем.
– Не принимай слишком поспешных решений, Вор Дай.
– Тор-дур-бар, мой принц, – поправил я.
– Зачем тебе этот маскарад?
– Потому что она еще не знает.
Он кивнул.
– Ты полагаешь, что это для нее имеет значение?
– Боюсь, что она никогда не сможет забыть это ужасное лицо и тело. И думаю, что она всегда будет сомневаться, не мозг ли отвратительного хормада в черепе Вор Дая. Только ты и Рас Тавас знаете, какова правда, и умоляю: не выдавайте ее Джанай.
– Как хочешь, но я уверен, что ты делаешь ошибку. Если она тебя любит, то для нее это не имеет значения, если же не любит, то это не имеет значения для тебя.
– Нет, – сказал я. – Я сам хочу забыть Тор-дур-бара и хочу, чтобы она забыла его.
– Она не забудет никогда. Она мне рассказывала, что очень хорошо относится к Тор-дур-бару. Он самый опасный соперник Вор Даю.
– Нет, нет. Мне отвратительна эта мысль.
– Человека делает характер, а не та оболочка, которую он носит.
– Нет, мой принц, никакая философия не сможет сделать Тор-дур-бара желанным для красивой женщины, особенно такой, как Джанай.
– Может, ты прав. Но после всего, что ты сделал для нее, ты заслуживаешь лучшей судьбы и награды, чем самоубийство.
– Что ж. Завтра, возможно, все решится для меня. Я вижу, уже забрезжил рассвет.
Он задумался и затем сказал:
– По-моему, добраться до камеры 3-17 будет наименее трудной задачей. Меня больше беспокоит то, что все здание Лаборатории заполнено массой и будет невозможно добраться до кабинета Рас Таваса, где находятся все его инструменты и приспособления. Ведь операция по пересадке мозга очень тонка и сложна. Ее не сделаешь на кухонном столе кухонным ножом.
– Я предполагал такое, – сказал я. – И поэтому перенес все необходимое для операции в камеру 3-17.
– Прекрасно! – воскликнул он. – Ты немного успокоил меня. Нас с Рас Тавасом очень тревожил именно этот момент. Он уверен, что придется уничтожить Морбус, чтобы проверить, что происходит в резервуаре номер четыре.
К Морбусу мы подлетели уже днем. Корабли разлетелись вокруг острова, чтобы выяснить, насколько далеко распространилась плоть.
«Рузаар» опустился до высоты в несколько ярдов, приблизился к маленькому острову, где находился туннель, ведущий в камеру 3-17, и тут ужасное зрелище предстало нашим глазам.
Извивающаяся, шевелящаяся масса уже захлестнула этот островок. Жуткие головы смотрели на нас, выкрикивая что-то угрожающее, руки со скрюченными пальцами тянулись к нам в тщетной надежде схватить.
Я искал глазами вход в туннель и не находил его. Все было покрыто шевелящейся плотью. Сердце мое упало: мне стало ясно, что масса, возможно, вошла в туннель и нашла путь к камере. А выдавить дверь ей не представит труда. Однако во мне теплилась надежда, что я достаточно хорошо завалил вход в туннель и, может быть, масса не проникла туда. Но даже если это так, как же нам попасть в камеру, охраняемую этим живым кошмаром?
Джон Картер стоял возле поручней вместе с членами команды. Он с заметным ужасом смотрел на это жуткое создание Рас Таваса. Затем он отдал приказ и стал ждать его выполнения, все еще не отрывая глаз от этого живого моря голов, рук, ног, туловищ…
Джанай стояла рядом со мной и от страха стиснула мою руку. Впервые она коснулась меня.
– Как ужасно, – прошептала она. – По-моему, тело Вор Дая больше не существует. Эта масса заполнила весь город, проникла всюду!
Я покачал головой. Мне нечего было сказать. Она еще крепче сжала мою руку.
– Тор-дур-бар! Обещай, что ты ничего с собой не сделаешь, если тело Вор Дая погибло.
– Давай не думать об этом.
– Но я должна знать. Обещай мне.
Я покачал головой.
– Ты просишь слишком многого. Для меня не может быть счастья, пока я остаюсь в теле хормада.
После этого я ушел, а она даже не заметила этого, так как все еще смотрела на жуткую массу, шевелящуюся внизу.
«Рузаар» начал подниматься. На высоте пятисот футов он остановился и завис над местом, где должен быть вход в туннель. После этого вниз посыпались зажигательные бомбы. Масса корчилась, пронзительно кричала, разбрасывая горящие куски.
Я не мог выносить этого, но бомбы все падали и падали до тех пор, пока не образовался выжженный дымящийся круг диаметром двести футов. Тогда «Рузаар» опустился. Я, Рас Тавас и двести воинов с мечами и факелами высадились на остров. Воины сразу же атаковали массу, которая пыталась захватить утраченные позиции.
Сердце мое бешено стучало. Я начал раскидывать камни и бревна, которыми завалил вход в туннель. Теперь я уже видел, что масса не проникла в туннель. И вот уже вход свободен. У меня вырвался крик радости.
Не могу описать чувства, охватившие меня, когда я бежал по туннелю в камеру. Там ли мое тело? Цело ли оно? Я представлял самые ужасные вещи, которые могли произойти в мое отсутствие. Я бежал по туннелю, стремясь побыстрее узнать свою судьбу. Наконец я дрожащими руками открыл дверь камеры… через мгновение я уже стоял там.
Рас Тавас вбежал за мной, и я услышал вздох облегчения, вырвавшийся у него. Он увидел, что мое тело и его инструменты целы и невредимы.
Не дожидаясь приказаний хирурга, я улегся на стол рядом со своим телом. И сразу же Рас Тавас склонился надо мной. Я почувствовал легкий укол… боль… а затем сознание покинуло меня.
Я открыл глаза. Рас Тавас склонился надо мной. Возле меня лежало тело хормада Тор-дур-бара. Слезы застилали мне глаза, слезы облегчения, счастья, слезы радости. Никогда еще не испытывал я такого счастья. И это было счастье не от того, что я вернулся в свое тело, а от того, что теперь я могу упасть к ногам Джанай.
– Вставай, сын мой, – сказал Рас Тавас. – Мы здесь довольно долго. Масса уже заполняет коридоры. Нужно торопиться, чтобы она не отрезала нам выход.
– Хорошо, – сказал я. – Надо возвращаться.
Я сошел со стола и встал на ноги. Чувствовал я себя несколько скованным. Рас Тавас заметил это.
– Ничего. Это пройдет, – он улыбнулся. – Ты слишком долго пролежал без движения.
Я посмотрел на неподвижное тело Тор-дур-бара.
– Оно хорошо послужило тебе, – сказал Рас Тавас.
– Да, – признал я. – Но лучшую награду, которую я могу предложить ему, это вечное забвение. Мы оставим его здесь, навсегда погребенным в подвале под Зданием Лаборатории, где зародилась его жизнь. Я оставлю его здесь, Рас Тавас, без всяких сожалений.
