— Объяснял, но не так подробно, как ты. Он вообще-то больше предсказаниями занимается. Говорит, надо накопить побольше Силы, а потом, чтобы все чародеи собрались и дружно направили эту Силу на Раковину. Только, по его словам, есть очень вредный маг из Темных, из-за которого ничего не получится.
Благодушие мигом покинуло Тарха. Знакомые разговорчики, причем в такой дали от Вергатила! Вот куда ниточки протянулись…
Прищурившись, оборотень осведомился, которой Силе служит Миар. Удивленно посмотрев на него, Надда проговорила с укоризной:
— Говорю же тебе, он Серый. Вроде бы недавно приезжали к нему Светлые из столицы, но договориться не смогли. Я подошла как раз, когда он гостей выпроваживал. Слышала, как он говорил, что в Аждо-Тике много сильных Светлых. Сами, мол, должны справиться, а он им не помощник.
На самом деле за океаном хватало Светлых нулевиков. Тарх помнил самые громкие имена: Оз-Рекотерпих, глава Конклава Света, правившего Аждо-Тиком, его ближайшие подручные Оз-Вурфер, Оза-Тайлуда… Любой из них вполне мог бы заглянуть в грядущее и увидеть, что ему, Тархошамрахудану, предстоит совершить нечто важное для дела Тьмы. Ясно, что аждотинские бандиты немедленно попытались убрать опасного врага, вот и дали приказ своим вергатильским подручным.
— Старик не рассказывал, откуда узнал про вредного Темного?
— Какой ты смешной, — хихикнула Надда. — Совсем ничего не слушаешь. Я же простым языком толкую: Миар— очень сильный волшебник-прорицатель.
Она снова засмеялась, потом сорвала с оборотня простыню, легла сверху и впилась ему в губы долгим поцелуем. Время — в третий раз за эту ночь — остановилось.
Утром во время завтрака Надда держалась уже совсем иначе — ни капли вчерашней нежности. Словно стремилась поскорее выпроводить его за порог и вычеркнуть из памяти случайную встречу.
Опечаленный такой переменой, Тарх молча допил молоко, тепло попрощался и повторил приглашение. Хотел еще пошутить, что, если сама не приедет — он сватов пришлет, но не стал. Незачем брать лишние обязательства, которые потом, скорее всего, не захочется выполнять.
— Может, еще и свидимся. — Ведьма скорчила унылую гримаску. — Пойдем, покажу тебе дорогу в город.
Только уйти оказалось непросто. У калитки ведьминого дома собралась многолюдная толпа озлобленных деревенских. В задних рядах бесновались разъяренные бабы. «Бить не станут, — понял Тарх. — Просто убьют».
— Ты нашу ведьму бабой сделал, — свирепо перекосив рожу, выкрикивал при общем одобрении здоровенный парень, грозно размахивавший дубиной. — Теперь Надда потеряет волшебную силу, и вся округа останется без защиты.
— И мужики наши начнут к ней шастать! — подхватили бабы.
Ясное дело. Суеверные селяне были убеждены, будто чародейские способности покидают ведьму вместе с невинностью. Неведомо им было, что самые сильные волшебницы славились беспредельно развратным поведением. Увы, не объяснишь этого глупой деревенщине.
Тарх приготовился поработать огненным шилом, но не пришлось. Надда, посмеиваясь, раскидала земляков нехитрыми чарами. Тарху показалось, что с особым удовольствием она вмазала нестарой крикливой бабенке, после чего та кубарем отправилась в сточную канаву.
— Не боись, сельчане, — весело покрикивала ведьмочка. — Ничего я не потеряла, даже сильней, похоже, стала. И мужики ваши мне без надобности. Мне колдуны по вкусу пришлись.
Деревенские не решились продолжать расправу и потихоньку разбрелись, опасливо оглядываясь.
— Твердо решил уйти? — спросила Надда.
— Приходится. — Он вздохнул. — Дел в городе много… А ты в самом деле не хочешь со мной?
— Нечего мне делать в городе. — Ведьма надула губки. — И тебя больше видеть не желаю.
— Жаль. — Он снова вздохнул. — Но ничего нового. Все со мной так. Попользуются — и больше я никому не нужен.
— Это уж точно, — захихикал а Надда. — Попользовалась я тобой как следует.
Она чмокнула Тарха в губы и убежала в дом. Конечно, девчонка немало получила этой ночью. Даже у натуралов бурная страсть лишает мужчин силы, но прибавляет бодрости женщинам. У магов этот феномен проявляется куда как острее. После безумств минувшей ночи Надда выросла чуть ли не до восьмого ранга.
Лес оборотень прошел опять-таки без ненужных встреч. Только, может, лучше было бы свору разбойников покрошить или с диким зверем сразиться — тех можно хотя бы прикончить, и все дела. От мыслей же тяжелых так просто не избавишься.
Каждый, наверное, стремится найти единственную любовь — ту, без которой жизнь не в радость. И весь недолгий путь от рождения до смерти превращается в поиск идеала, но судьба безжалостна, и за спиной копится груз разочарований, еще сильнее ожесточающий сердце. Так и добредешь до последнего шлагбаума, не испытав счастья желанной встречи с чудом.
Маги в Сером храме выслушали его просьбу хмуро, но не враждебно.
— Не ты ли тот самый оборотень, о котором все уши Миар прожужжал? — неприветливо спросил старший настоятель, семерочник.
— Похоже, что так, — признался Тархошамрахудан. — Вы не тревожьтесь, мои начальники присматривают, чтоб я чего не натворил.
— Я и не тревожусь. — Настоятель величественно повел рукой, сжимавшей жезл. — Это ваши разборки, Ордену Благолепия до них дела нет. А старый Ведахмиарсат не столь уж ревностно служит нашему делу, чтобы мы его прихотям потакали.
Серый достал из сундука шкатулку, нашел среди кучи мелочей серебряную табличку, на которой были вычеканены заклинания, разжег жаровню и объявил, что Невидимая Дорога обойдется Тарху в дюжину серебряных монет или две золотые.
Пересчитав деньги, жрец бросил в огонь крохотный шарик, прочитал письмена с таблички. Возле алтаря распахнулась неровная дыра в пространстве, сквозь которую Тарх увидел южную стену вергатильской крепости.
— Благодарю, — сказал он, шагнув к проходу. Серый равнодушно буркнул:
— Шевели ножками. Чем скорей от тебя избавимся, тем спокойнее жить будем.
Врата шумно захлопнулись у него за спиной. Оборотень стоял на окраине Заклятых Кварталов, в получасе неторопливой ходьбы от своего дома.
На углу Корабельной он застал странную картину: кто-то возился на крыльце, воровато озираясь. «Неужели вор средь бела дня в дом проникнуть пытается?» — удивился Тарх. Приблизившись, он удивился еще сильнее.
Разгильдяй, живший в этом же квартале, мелкий торговец-верг, старательно рисовал замысловатые каракули на двери чужого подъезда.
— Бахмак, твоя лавка разорилась, и ты решил заняться малярным промыслом? — насмешливо спросил оборотень.
