Вышел из-за стола. Посидел на лавке. Хозяев попрежнему не было. На стекле окна билась пчела. По жилам текла истома после еды. Жужжание убаюкивало. «Выпустить пчелу?» — подумал Василий, поднялся со скамьи. Но веки слипались, ногам не хотелось двигаться.
Сквозь раскрытую дверь смежной комнаты Василий увидел угол кровати. Спальня? Пошел к двери. В комнате три кровати: большая, средняя, маленькая. Василий не стал бороться с собой, скинул пиджак, сапоги и улегся на большую кровать. Не успел приклонить голову на подушку — уснул.
Пробуждение было неожиданным и нелепым.
Кто-то огромный, косматый навалился на него, рявкнул над ухом:
— Настя, веревку!
Василий попробовал сопротивляться, двинул ногами, но бурая шерстистая масса вжала его в подушку, в рот набилось жестких волос, Василий не мог вздохнуть. Не прошло двух минут, как он был связан веревкой. Большой бурый медведь сел в ногах у Василия, отдуваясь и удовлетворенно поглядывая на сделанную работу — Василий лежал как хорошо упакованный тюк. Тут же, опираясь о спинку кровати, стояла медведица, тоже глядела на связанного Василия. Из кухни, держась передними лапами за косяк двери, выглядывал медвежонок.
«Вот как!..» — подумал Василий, скорее удивленный, чем испуганный, и спросил:
— Зачем вы меня связали?
— Затем и связали, — сказал большой медведь. — Шкодить тут будешь.
— Не буду, — сказал Василий.
— Э-э… — возразил медведь. — Была тутодна шуструха. Чашки нам перебила, раму из окна высадила. Показывают ее теперь по телеку — в героини вошла. Смеются над нами. Мишуха как увидит — визжит от негодования.
Медвежонок полностью вышел из-за двери, присел на задние лапы.
— Так вы?.. — обалдело спросил Василий.
— Они самые, — кивнул сидевший у него в ногах. — Три медведя.
Михайло Иванович, Настасья Петровна и Мишутка!.. — думал Василий. Удивление его росло с каждой минутой.
— Ты зачем к нам пришел? — спросил тем временем Михайло Иванович.
— Заблудился я, — ответил Василий.
Михайло Иванович почесал за ухом:
— Заблудиться — оно нехитро. А если у тебя другая какая цель?
— Никакой другой цели! — Василий мог побожиться.
— Время такое… — продолжал между тем Михайло Иванович. — Беспокойное. Турпоходы разные, вылазки на лоно природы. Раньше этого не было.
Василий наблюдал троицу. Михайло Иванович вел себя спокойно, солидно, смахивал на деда Матвея — родного деда по матери Василия: косматый, большой. Цигарку в зубы — настоящий дед Матвей.
Анастасия Петровна молча держалась за спинку кровати, Мишутка сидел у двери, внимательно слушал.
— Как же тебя зовут? — спросил Михайло Иванович Василия.
— Василий Елшин.
— Кто будешь?
— Аспирант университета.
— Аспира-ант, — протянул Михайло Иванович. — Пишешь эту… как ее?
— Диссертацию, — подсказал Василий. — Пишу.
— Получается?
— Помаленьку.
Михайло Иванович посмотрел на Василия с чувством уважения и сомнения.
— Может, врешь, паря, — сказал он. — Может, ты подосланный? От охотников?
— Не вру, Михайло Иванович! — горячо возразил Василий. — Бывает же — заблудишься.
— Бывает, — согласился Михайло Иванович. Взглянул на Анастасию Петровну: — Как ты, мать, веришь?
— Ружья вроде бы нету, — сказала Анастасия Петровна.
— В руках не держу, — заверил Василий.
— Кто его знает?.. — продолжал сомневаться Михайло Иванович, поглядывая на Василия. — Паспорт есть?
Вопрос прозвучал внезапно. Как у хорошего следователя.
— С собой нет. А вообще — есть…
— Проверить тебя надо, — решительно сказал Михайло Иванович, встал с кровати. — Пошли, — сказал домочадцам, — обедать.
Пока гремели чугунками и ложками, у Василия было время поразмыслить над обстоятельствами, постигшими его в домике на поляне. «Может, я сплю?» — Василий приподнял голову, поглядел на веревки. Веревки резали тело, можно было лишь пошевелить пальцами. Василий пошевелил, попытался сесть. Кровать скрипнула.
— Паря! — донеслось из столовой. — Спокойно!
Слух у Михаила Ивановича был отличный.
— Режет, — пожаловался Василий.
— Потерпишь, — ответил Михайло Иванович. — Пока пообедаю.
Обедали долго. Ели похлебку, кашу, пили чай. Потом Анастасия Петровна убирала со стола, Михаила Ивановича не было слышно — может быть, придремал. Василий поглядывал на дверь, но вместо Михаила Ивановича появился Мишутка.
Подошел к кровати. Поглядел на Василия, спросил?
— Что мне дашь?
— Я тебе качели сделаю, — пообещал Василий.
Мишутка заковылял в кухню и сказал, видимо, матери:
— Он мне пообещал качели сделать.
— Не лезь, куда не надо, — сказала мать.
— Но он мне качели…
— Я тебе что?.. — прикрикнула Анастасия Петровна.
— А? Что? — очнулся от дремы Михайло Иванович.
— Не дрыхни, — сказала Анастасия Петровна. — Перед вечером вредно.
Михайло Иванович проворчал что-то невнятное. Появился на пороге спальни, спросил у Василия:
— Ну как?
— Режет… — пожаловался Василий, шевеля пальцами.
— Да, брат, не мед, — согласился Михайло Иванович, видимо, не зная, развязать Василия или еще не следует. Потоптался, вышел.
Пошептался о чем-то с Анастасией Петровной. Опять зашел в спальню, ослабил узлы веревок.
— Ох, — сказал, — наделал ты мне хлопот.
Как всякий мужчина, Михайло Иванович не терпел лишних хлопот.
— Развяжите меня, — попросил Василий.
— Сбежишь, — почесал в затылке Михайло Иванович.
— Не сбегу.
— Ой сбежишь, паря. Охотников приведешь.
— Михайло Иванович!.. — взмолился Василий.
— Не проси! — отмахнулся лапой Михайло Иванович.
Узлы он все-таки поослабил. А когда стемнело, перенес Василия в кухню, на лавку: спи.
Василий не мог уснуть. В спальне тоже не спали. Михайло Иванович переворачивался с боку на бок.
— Настя!.. — позвал он наконец шепотом.
— Чего тебе?
— Ума не преложу, что с ним делать.
— А я что? Моего это ума?
— Он мне качели сделает! — пропищал из своего угла Мишутка.
— Цыц! — прикрикнул Михайло Иванович.
Через минуту спросил:
— Может, отпустить, Настя?
— Можно, — отозвалась Анастасия Петровна.
— Ох-ох-ох… Беда мне, — вздохнул Михайло Иванович.
Утром он спросил Василия:
— Если я тебя отпущу, что будешь делать?
— Поживу у вас немножко. Если разрешите, — сказал Василий.
За ночь он многое передумал и решил, что ему встретился уникальный случай: медведи живут, разговаривают. Дом у них, телек — поди поищи такое. Не убили его, не съели. Паспорт потребовали. Чудеса какие-то! И если уж чудо в руках, надо выжать из него пользу. Поэтому ответы у него были продуманные:
