— Итак, друзья горнодобытчики, я — капитан Крок, — представился новый прораб. — Как вы видите, я милосец, доблестный солдат, которого взяли в плен на планете, завоеванной траками. Я долго и жестоко дрался за свободу моего народа и поэтому заслужил уважение противника. С сегодняшнего дня я буду вашим командиром. — Милосец открыл рот и обнажил свои огромные желтые клыки. Кажется, этот звериный оскал стоило понимать как добродушную усмешку.
Высокий, широкоплечий, лохматый гуманоид с медвежьей головой внимательно посмотрел на рабочих. Этот милосец явно не был молод — его темная грива поседела от зим и лет, хотя… может быть, «это была ранняя седина — результат сладкой жизни в плену у траков? Джек непроизвольно закрыл глаза. Кажется, один из его кошмаров претворился в жизнь. О том, что траки щадят побежденного врага и принимают его к себе на службу в том случае, если этот враг поражает их своим мужеством, Джек слышал неоднократно. Но он хорошо знал милосцев — нацию лгунов и изменников. И то, что медведь, стоящий перед ним, сумел выжить, говорило только о том, что он был самым хитрым и самым продажным из всех своих собратьев. Шторму стало интересно, какой мерой свободы пользуется Крок в тракианском плену.
Крок будто почувствовал вражду направленных на него мыслей. Он отступил на шаг в сторону и вытолкнул из-за своей спины существо, которое привел с собой в столовую:
— А вот это… Да, да, прошу познакомиться! Вот это мой телохранитель. Я взял его с собой для того, чтобы кто-нибудь из вас не вздумал меня ослушаться!
Через узкую дверь в столовую вошел огромный ящер.
У Джека в горле застрял комок. Он попытался проглотить его, но не смог. Боггс раскрыл рот, да так и остался стоять, не заметив, как кусок его любимой жвачки шлепнулся на пол.
— Всемогущий Боже, что это такое? — наконец прошептал он.
Милосец посмотрел на Боггса и ухмыльнулся:
— Это берсеркер, человек. Да, да, легендарный берсеркер с моей родной планеты!
В первый раз в жизни Шторм почувствовал, что его коленки дрожат. Он хотел успокоиться, но ничего не смог с собой сделать. Милосец улыбнулся и добавил:
— Берсеркеры вырастают из яиц, отложенных в мертвую плоть, а иногда — и в живую. А самое лучшее питание для берсеркера — это человеческое тело. Так что если кто-нибудь не будет меня слушаться, я позволю своему берсеркеру отложить яйца.
Кого-то из рабочих вырвало, и запах рвоты как-то странно перемешался с запахом милосца и его телохранителя.
— А сейчас… — Крок опять оскалил клыки, — позвольте мне рассказать вам, чего ожидаем от вас я и командир Талтос.
Что говорил милосский медведь, Джек почти ничего не слышал. Он пытался успокоиться, но каждый мускул в нем дрожал, как натянутая струна, и он смотрел и смотрел на берсеркера. Вот в кого, вот в кого он может превратиться, если оставит Боуги живым!
Джек сказал бригаде, что ему необходимо спрятать свой бронекостюм — уж кто-кто, а милосец обязательно поймет, что это за оружие. Рабочие успокоились и поверили, что Шторм не желает надевать бронекостюм именно из-за Крока. Один Сташ интерпретировал этот жест по-своему. Он почему-то уверился в том, что Шторм решил возглавить восстание и свергнуть траков.
Командира жукообразных Талтоса Шторм совсем не боялся — тот не участвовал в Песчаных Войнах, а поэтому и не мог знать, что за грозное оружие находится в шахте, но Крок… он точно прошел через милосское побоище, и его омерзительный берсеркер скорее всего вылупился из одного оставшегося в песках завоеванной траками планеты бронекостюма.
Шторм отработал три двойные смены, и только потом милосец позволил ему созвониться с Элибер. Что же, наверное, Крок был по-своему справедлив… Во всяком случае, у него хватило ума на то, чтобы понять, что бригаде нужна определенная свобода, а еще хоть какие-то стимулы для того, чтобы делать работу и делать ее быстро. А стимулом для любого, работающего здесь, было одно — билет на космический корабль, улетающий с Лазертауна. Правда, методы, которыми разумный медведь убеждал работяг не лениться, были несколько изысканными — Крок выпускал в туннель мелких млекопитающих и с наслаждением следил за тем, как берсеркер отлавливает и пожирает их.
Вообще-то этот чудовищный ящер ел не так уж и много, но даже одного такого завтрака хватило на то, чтобы его запомнила вся смена.
Боггс, увидев кровавую трапезу, содрогнулся, а Сташ, как всегда, стал философствовать:
— Вы знаете, друзья, этот милосец напоминает мне парня, у которого я одно время работал. У него был огромный аквариум, а в нем плавала отвратительная хищная рыба. Так вот, можете себе представить, он кормил ее точно так же — бросал ей маленьких красненьких рыбок, а она хватала их и пржирала прямо живьем.
За эти смены Шторм очень устал. Он принял душ, подошел к видеофону и вызвал Элибер. Через секунду послышался гудок, и на экране появилось сияющее личико девушки:
— Джек! Джек! Я тебя так ждала! Что случилось? Почему ты не звонил? Ты выглядишь очень бледным!
— Не волнуйся, Элибер, — он тяжело вздохнул. — Они заставляют нас много работать, вот и все. Но зато они кормят нас гораздо лучше, и контракт будет считаться отработанным тогда, когда они начнут эвакуацию.
Элибер капризно поморщилась:
— Ну вот, Джек, что ты такое говоришь! Я думаю, что тебя надо срочно оттуда забирать!
Он пожал плечами:
— Знаешь, на мой взгляд, это все же лучше, чем то, что случилось с губернатором Франкиной.
Элибер вздохнула:
— Да, я слышала об этом. Они поджарили ее прямо на рабочем месте. Хотя… ходят слухи, что она сама покончила с собой. — Глаза Элибер были широко открыты и влажны. Она явно хотела сказать Шторму, что за этой сплетней скрывается глубокий и важный смысл, но говорить по телефону впрямую… да нет, ведь траки прослушивают связь не хуже Полиции Мира!
Джек улыбнулся:
— А как поживает святой Калин?
— А-а, он готов к тому, что его повяжут. Траки не хотят шевелиться и отпускать его на раскопки. Он… — в микрофоне зашумело, и по экрану пошли частые-частые полосы. Джек так и не расслышал изза помех того, что говорила Элибер. Через пару секунд изображение наладилось, и звук стал чище. Элибер сморщила свой конопатый нос и испуганным голосом произнесла:
— Цензура…
Шторм так и предполагал. Линия связи прослушивалась, а если собеседники говорили что-то такое, что не устраивало жуков, передача глушилась, и на экране возникали помехи.
Шторм вздохнул:
— Элибер, будь хорошей девочкой. — сказал он. — Пока траки обходятся с нами сносно.
