К удивлению Тарасюка. Белов не стал торчать в лаборатории. Сказал, что у него неотложное дело в обсерватории, и умчался.
Профессор Файзуллин, конечно же, знал «Пояснения» Альдамака. И никогда не сомневался в том, что «звезда Таира» — плод досадной ошибки.
— Нет такой звезды — Таира, нет, нет и нет! Это я вам говорю абсолютно точно. Такая звезда не упоминается ни в одной книге.
— Из одной, положим, мы с вами знаем о ней, — возразил Матвей.
— Одна ласточка ещё не делает весны! — любезно улыбнулся профессор.
— Но свидетельствует о том, что весна существует, — очень серьёзно сказал Матвей. — Не было бы вёсен — не было бы и ласточек. Ни единой ласточки!
— Сдаюсь! — снова улыбнулся профессор. — Но какое это имеет отношение к звезде Таира?
— Самое непосредственное. Легче всего считать непонятное недоразумением. Как справедливо заметил один молодой товарищ, заученные с чужих слов истины сидят в нас крепче, чем ржавый гвоздь в сухом бревне... Труднее найти непонятному объяснение.
Файзуллин пожал плечами, снова прочитал текст.
— И всё-таки я продолжаю думать, что это какое-то странное недоразумение. Обыкновенные звёзды не исчезают с небосвода миллиарды лет. Природа не торопится... Право же, не стоит ломать голову.
— Нет, стоит! — упрямо сказал Белов. — Послушайте, профессор, у меня к вам маленькая просьба. Верите вы в звезду Таиру или нет, но попытка — не пытка. Понаблюдайте, пожалуйста, за окрестностями созвездия Рыбы. Вдруг наткнётесь на что-нибудь подозрительное! Очень прошу вас! Обещаете?
Прошёл день, и химики сообщили, что крест изготовлен из стали чрезвычайно жаропрочной и кислотоупорной стали.
Затем металловеды определили, что металл, из которого сделан крест, был когда-то выплавлен под вакуумом.
Затем радиохимики установили, что изотопный состав металла вполне схож с составами обычных «земных» высококачественных сталей.
Всё это не давало ровно никакого ответа на вопрос о цели, которой могли руководствоваться неизвестные существа, оставив стальной знак на нашей планете в центре треугольника, построенного на карте Матвеем Беловым.
Матвей понимал, что находится на верном пути. Что ход его рассуждений верен. Что он нащупал первую ниточку мыслей тех, кто думал о будущих жителях Земли десятки тысяч лет назад.
Но что дальше? О чём говорит этот кусок стали? На что указывала стальная пирамида, из которой он выкован?
Почему она находилась именно здесь, а не в другом месте? Что означала? Какой смысл хотели вложить в эту странную посылку те, кто оставил её людям Земли? Есть в этой «посылке» содержание или это снова только веха в цепочке следов, как Хирбетская пирамида, как пирамида у Перламутрового озера?
На что указывает эта веха? Куда ведут эти следы?
Ещё месяц продолжались поиски у Темирбаша. Но других остатков стальной пирамиды больше не было.
И вообще больше не было ничего, что могло бы вызвать сомнение в своей земной природе.
Когда Матвей написал об этом в Москву Майе, она ответила двумя строчками:
«И сказали люди: „Оставьте нам вашу силу“.
И сказали гиганты: „Вы употребите её во зло“».
Глава пятая
ИНФРАКРАСНАЯ ЗВЕЗДА
Белов вернулся в Москву последним.
Самолет пришёл ночью, и Матвей поехал из аэропорта прямо домой.
Всё в комнате было по-старому. Только на письменном столе лежало что-то «лишнее».
Матвей подошел к столу и взял листок бумаги, исписанный резко наклонённым вперёд почерком.
Наверху стояло: «С приездом!» А чуть пониже столбиком:
«Самая высокая вышина.
Самая глубокая глубина.
Число „три“.
День, равный ночи.
Полночная звезда».
Всё, кроме дня, равного ночи, и полночной звезды, было перечёркнуто красной чертой, а рядом с двумя последними строчками красовались два больших вопросительных знака.
Матвей, улыбаясь, прочел Майину записку и спрятал её в карман.
На столе лежали ещё три конверта: один — со штампом Академии наук, другой — с вензелями Дома журналистов, третий — с яркими иностранными марками.
Усевшись в кресло, Матвей разрезал первый конверт.
«Кандидату физико-математических наук Белову М. М.
Президиум назначил обсуждение отчёта о Темирбашской экспедиции на пятницу, 18 октября в 14 часов. Обсуждение состоится в конференц-зале.
Председатель Сектора физических методов исследования доисторических памятников Г. Тарасюк».
Кандидат наук задумчиво помахал повесткой.
До заседания оставалось три дня. Три дня — и два вопроса из Майиной записки...
Первый-то вопрос, положим, не слишком хитер. День, равный ночи, бывает на Земле два раза в год: двадцать второго марта и двадцать второго сентября. Весеннее равноденствие и осеннее равноденствие.
Зато полночная звезда — орешек куда крепче. Даже невооружённым глазом можно разглядеть в полночь тысячи звёзд. На какую из них намекает легенда?..
Во втором конверте тоже оказалась повестка. Редакция журнала «Наука XX века» приглашала Белова на встречу с журналистами.
Из третьего конверта выпала цветная фотография — четыре круглоголовых существа в скафандрах. На маленьком клочке бумаги было набросано несколько строк:
«Последняя фреска, найденная Халидом в шестой пещере. Из него, дружище, будет толк! Обрати внимание на шлемы.
Твой Ф.».
Матвей взглянул на фотографию ещё раз. Над круглыми шлемами пришельцев древний художник совершенно отчетливо изобразил усики антенн с маленькими шариками на концах.
Если б можно было заглянуть под эти скафандры! Увидеть глаза тех, кто двадцать тысяч лет назад перешагнул через межзвёздные просторы и сошел на Землю, чтобы оставить её жителям вогнанную в кору загадочную стальную пирамиду...
Какая воля вела к нам Обладателей Разума из неведомого мира? Что окрыляло их? И откуда черпали они баснословные количества энергии, которые позволили их кораблю преодолеть межзвёздную бездну?
Энергия! Вся история человечества — это история открытия всё более мощных источников энергии. Мускульная энергия быков, тянущих плуг. Энергия ветра, ворочающая крылья мельниц. Энергия воды, пара, потока электронов. И, наконец, заключенная в стальные камеры реакторов ядерная энергия, только ещё начинающая подчиняться созидательной воле человека.
За какие-нибудь двести лет люди прошли неимоверный путь — от водяной мукомольни до турбин Ангары, от парусного корвета до атомохода.
