— А разве я но… Разве я не отсутствовал здесь несколько часов?
— Да нет же! — Это, кажется, кричит девушка.
В ее крике столько душевной боли. Боли за меня и еще за что-то.
— Так я не исчезал?
— Нет! — улыбается Лорд. И лучики-морщинки вокруг его глаз говорят: "Ну, пошутил и будет. Эх-хе-хе, молодо-зелено". — Не исчезал?..
Я снял обруч и выключил рубильник. Потом я подошел к Валентинову и протянул ему желтую записную книжку с ацтекским орнаментом. В руках профессора была точно такая же.
— Сравните эти две книжки, профессор. Они должны быть совершенно одинаковыми. С одной лишь разницей: последняя запись в книжке, которую я держу в руках, сделана одиннадцатого декабря прошлого года. А сейчас июль, и я указал на окно, где в густой синеве летал тополиный пух.
Все почему-то тоже посмотрели в окно точно вдруг засомневались, а действительно ли сейчас июль, а не декабрь.
— Кроме того, вот! — Я достал из кармана крепкий, смерзшийся снежок и с удовольствием запустил его в линолеумную доску, сверху донизу исписанную формулами. Снежок попал точно в середину и прилип.
И все же к концу дня они, не сговариваясь, пересекли невидимую границу района своих исследований и зашагали к Каньону. Михаил шел за Яном, антенна за его плечами покачивалась. Они спустились вниз, прошли несколько поворотов. Внезапно Ян остановился и воскликнул:
— Смотри!
— Каток, — сказал Михаил.
То, что возникло перед ними, напоминало искусственное сооружение. Гладкая, глянцевитая, словно покрытая тонким слоем лака, молочно-белая лента как бы вытекала из песка и уносилась прочь, пропадая в извивах Каньона.
Бесконечные пески Анизателлы — и вдруг эта полированная поверхность…
Ян сделал шаг вперед.
— Осторожно, — сказал Михаил.
— Это оно блестело, — не то спрашивая, не то утверждая, сказал Ян.
Он ступил на «каток», но не смог сделать и шагу — так было скользко. То же самое произошло с Михаилом. Их ботинки из губчатого металлоэластика, в которых можно было спокойно взобраться на крутую ледяную горку, скользили, как беговые коньки. Ян упал на руки, но они разъехались, и он звонко стукнулся шлемом о гладкую поверхность. Михаил видел сквозь силикотитановое стекло гермошлема, как сморщилось лицо Яна.
Понемногу они приноровились к фокусам плато. Передвигаться по нему можно было, медленно и осторожно поднимая ноги. В общем это выглядело довольно смешно.
Друзья развеселились. Они падали, поднимались, хохотали, подзадоривали друг друга. Естественная при встрече с неизвестным скованность исчезла. Напряженные вначале нервы расслабились, наступила разрядка…
И вот тогда произошло неожиданное.
Плато зажглось. Оно горело неярким глубинным светом.
— Что бы это могло означать? — недоуменно спросил Михаил. — Сей феномен требует тщательного исследования.
— Но мы, кажется, завтра улетаем? — улыбнулся Ян.
— Да, но…
С этого «но» для них начались трудные дни, С одной стороны, им было ясно, что делать им на Анизателле нечего, план выполнен, работа закончена, а с другой… Нельзя было покинуть планету, не попытавшись разгадать тайну плато.
Бесплодными оказались все попытки отколоть хотя бы кусочек стекловидного вещества, из которого состояло плато. Равнодушно и непоколебимо противостояло оно и высокотермальной огненной струе и пневматическому буру с коронками из борилла. Ян и Михаил трудились изо всех сил, но не смогли оставить на «катке» ни единой царапины.
Они заметили еще одну странную особенность плато. Когда поднималась песчаная буря и небо затягивалось мглой, поверхность плато оставалась чистой и светлой. Точно кто-то сдувал с него каждую песчинку.
Но когда они убедились, что радарная и сонарная локация не дала никаких результатов, а гамма- и корпускулярное эхолоцирование показали нуль глубины, они просто растерялись.
— Здесь что-то неладно… — сказал Михаил.
— Что же?
— Как тебе сказать… Очевидно, что плато необычайно инертно и не реагирует ни на какие внешние воздействия. Это с одной стороны…
— А с другой — плато все же светится! — воскликнул Ян.
— Именно. Оно светится, причем свечение его тоже носит сложный характер. Вначале мне казалось, что оно не зависит от внешних условий, но теперь…
— Ты что-нибудь придумал?
— Как тебе сказать?.. Это еще не мысль, скорее ощущение. Ты помнишь, в первый раз оно стало светиться примерно минут через двадцать после того, как мы начали свою возню на его поверхности?
— Я не смотрел на часы.
— Я засек время. Свечение началось на двадцатой минуте и продолжалось, пока мы там находились. Зато второй раз плато «зажглось» на пятой минуте, а в третий — сразу же как только мы на него ступили.
— Ну и что?
— Пока ничего, — сказал Михаил, — слушай дальше. Ты же сам проверял спектр этого свечения и сказал, что…
— Я не обнаружил в линейчатом спектре ни одной характеристической линии.
— Вот-вот, — с удовольствием подтвердил Михаил, — это не тот свет, к которому мы привыкли. Это нечто воспринимаемое нами как свет…
— Но момент начала свечения не так уж произволен, — задумчиво заметил Ян.
— Похоже, что так. Но этого мало. Я сопоставил интенсивность свечения с некоторыми нашими экспериментами и получил интересную зависимость. Оказалось, что при попытке бурения плато интенсивность увеличилась на два порядка, при воздействии плазменной струей — на семь порядков, в других опытах оставалась без изменения!
— Вот как, — прошептал Ян, — значит, оно все же реагирует.
— Да. Но реакция эта глубоко специфична. Она выражается только в изменении этого злополучного свечения, все остальные свойства сохраняются неизменными.
— Да, любопытно. Что же нам делать?
— Будем наблюдать. Посмотрим, как изменится свечение сегодня, — заметил Михаил.
Ян первым увидел на плато следы. Они тянулись вдоль ближнего «берега», петляли, замыкались в круг. Это было так похоже на следы рыболова, выбирающего место для очередной лунки, что Ян ахнул:
— Ну и ну…
— Интересно, — пробормотал Михаил, ускоряя шаг.
Они быстро спустились вниз. И только тогда они увидели, что следы эти не совсем обычны.
— Странные следы, — сказал Ян, — не следы, а только внешние контуры следов.
— Это наши следы?
— А то чьи же? Вот твои, а эти мои, поменьше.
— А ну, поставь ногу. Только осторожно, не поскользнись.
Ян неуклюже приблизился к ближайшему контуру и наступил на него ногой.
