с собаками, получили от них ген любви к человеку и жили вместе с людьми. Другие были очень опасны. Поэтому приезжим рекомендовали запасаться оружием. Парализующим, разумеется. Здешние высокоэтичные колонизаторы жалели хищников. Тима передернуло и от этой мысли.
Лес кончился, на открытых полянах стояли раскидистые сосны. Дорога шла вниз и у подножья холма как бы кончалась, и не было видно, чтобы она поднималась на следующий пригорок...
Тим посмотрел направо. Совсем рядом между холмами был тот самый серебристый купол. А под раскидистым деревом неподалеку стоял домишко из серых бревен, очень напоминающий бунгало.
К дому вела тропинка. Почти у крыльца он увидел вполне приличную дорожку в направлении серого купола, причем та постепенно расширялась. По ней он и зашагал.
Неожиданно ветер донес запах свежего хлеба.
Уже по широкой подъездной дороге Тим подбежал к загадочному сооружению, а оттуда послышался гул каких-то работающих механизмов. Запахло вкусными поджаристыми батонами.
- Наконец-то! - закричал Тим. - Ура! Я приветствую вас, аборигены! Я приветствую тебя, пекарня! - и вспомнил русскую сказку про печку, которая стояла посреди поля и умоляла всякого путника: 'Съешь моего пирожка!!'
Тим заплясал вприпрыжку, захлопал в ладоши и, удивляясь самому себе, представил, как кинется сейчас радостно на шею этим бородатым пекарям в белых пекарских колпаках, с сильными, обсыпанными мукой руками. Им не надо автомобилей, они ходят по дорогам из примятой травы и пекут хлеб в стоящих средь полей и лугов пекарнях.
Это действительно была пекарня. Из ее освещенного жерла выезжали ящики с горячим душистым хлебом, сами обтягивались на ходу прозрачной пленкой и взмывали в воздух...
Молча, как завороженный кролик, смотрел молодой человек на эти подкатывающие и взлетавшие ящики... Распространявшие горячий дух хлеба...Четыре, пять, шесть. Заныло под ложечкой, и потекли слюнки, когда темная тень, распахнув огромные крылья, метнулась над головой прямо к светящемуся жерлу и спикировала на не успевший обтянуться ящик. Тварь ухватила темную благоухающую буханку страшными когтистыми лапами и молнией взмыла вверх. Ощутивший вдруг голод Тим тоже рванулся к ящику, тоже схватил буханку и, инстинктивно прижав к груди двумя руками, почувствовал, что краснеет.
Решительность была проявлена вовремя. Следующие ящики были только с булочками, рогаликами и пирожными. Неожиданно еще одна тень метнулась над ним, и его сильно ударили по голове мощные тяжелые крылья. 'Как пыльным мешком по башке!' - промелькнула мысль, и все исчезло.
Тим проснулся оттого, что ему было хорошо. Что-то теплое и живое грело один бок. Лицо его облизывали горячим и шершавым языком. Язык этот должен был быть с детскую теннисную ракетку, но это не испугало, потому что в детстве точно так же облизывала ему лицо собака Альма.
И все же, хорошего было мало. Он очнулся на холодной земле, со страшной головной болью, с какими-то тварями под боком и без буханки хлеба в руках. Лизать его перестали. Было уже темно. А изо рта шел пар, и становилось все холоднее. Жерло пекарни исчезло в серо-серебристой поверхности купола.
И тут совсем рядом раздалось рычание.
Он с трудом повернул голову. Светящийся ошейник делал вполне различимой страшную челюсть огромной собаки 'с глазами, как чайные чашки'. Опять вспомнилась сказка, и вдруг эта челюсть, скорей, как у чупакабры, ухватила его за узлом завязанный на животе дождевик и подняла с земли. Вторая зубастая пасть поддерживала за шиворот.
Потом под утробные звуки рычания его потащили прямиком к домику, где окно и открытая дверь сразу же засветились и кто-то выскочил на крыльцо.
- О боже! - вскричал по-английски худой и нескладный молодой человек в пижаме. - Торо! Торо! - обратился он к гигантской собаке. - Воды!
Торо отпустил узел плаща на животе Тима и скрылся в доме.
- Вы живы? - очень глупо спросил высокий молодой человек, и Тим ошеломленно уставился на хозяина.
Слишком юный, но тем не менее бородатый, интеллигентного вида, с всклокоченной шевелюрой - точь-в-точь молодой князь Мышкин, как сфантазировалось Тиму, наклонился к самому лицу спасенного и обернулся к собаке:
- Торо! Он жив!
Торо уже держал в зубах ковшик с водой. И размером, и видом был он с огромного льва, напоминавшего лабрадора, а ростом - с Тима.
- Дина! Мои очки!
'Дина - вторая тварь, которая дышит сзади', - подумал Тим, и тут его перестали держать за воротник.
Хозяин растерянно принялся хлопать себя по карманам, но это было безрезультатно, потом догадался взять ковшик из пасти чудовища и тыкал им куда-то в нос Тиму, но Тим поскорее перехватил воду, чтобы не расплескать. А сам, пошатнувшись, едва не грохнулся - спасибо, пес ухватил снова за узел на животе.
- Ах, Торо, беги за Диной, они, наверное, в кабинете! Нет. Принеси лучше те, которые в спальне...
Зверюга перестала держать за плащ и исчезла в дверях домика, а хозяин, обняв, повел Тима следом и усадил в кресло у печки. Здесь было очень тепло. А когда Тим хлебнул из ковшика, стало еще теплее. Там было первоклассное виски.
- Спасибо! - Тим вернул ковшик хозяину и представился.
- Доди Биллигот... - хозяин склонился и неловко протянул худую руку. В отблесках пламени Тим разглядел рожки в курчавой рыжеватой шевелюре. - Студент Кембриджского университета. Сейчас на каникулах подрабатываю смотрителем... этой пекарни.
- Вы из Кембриджа? - удивился Тим. - Мне определенно знакомо ваше лицо...
- Это я, видите ли, в Гринвичской обсерватории усовершенствовал стереометод Пакстона...
- Ну, конечно! Вы же - тот самый Биллигот! - схватился за голову Тим. - Как я вас не узнал! У меня, наверное, сотрясение мозга! - И начал рассказывать свою историю.
- Но зачем вы приехали? - перебил сразу Доди.
- Я люблю Алесю, - просто сказал Тим. - И ее нельзя отпускать в эту дурацкую экспедицию за Смоленск. Там все еще страшная радиация.
- Но там обнаружили дикарей. Им надо передать смартфоны. Пусть молятся 'богине Алисе', как за Уралом. А мы настроим 'Алису', чтобы давала им разумные советы и приучала к цивилизации. И нужна гуманитарная помощь...
- Зачем? - Тим возмутился. - Никакой помощи они не заслуживают.
'Русские заслужили то, что получили! - всегда думал он. - Они развязали и одобрили войну всем народом, а потом безжалостно уничтожали Украину. Так пусть и живут в дикости. И пусть пройдут тысячи лет, пока там опять появится новый Путин, чтобы вновь завоевывать мир!'
- Доди только покачал головой и сказал:
- Так нельзя... Но мы не пустим
