— Спросите об этом Гианэю, — сказал Стоун.
Муратов объяснил как мог лучше, что именно смущает его и остальных участников экспедиции.
— Мне немного странно, — ответила Гианэя, — что вы не видите этого сами. Но я понимаю, отчего это происходит. Мы (она имела в виду своих соплеменников) не подозревали такой особенности вашего зрения. Я узнала об этом только на Земле. — Гианэя словно забыла вчерашний разговор. — Вы ничего не видите, когда нет света. Я хотела сказать, такого света, который вы воспринимаете. Мы видим гораздо больше. Темные, по-вашему, предметы для нас освещены. Странно, не правда ли, Виктор? Ведь вы так похожи на нас!
Он подумал, что она неудачно выбрала время для подобной беседы. И не мог скрыть нетерпения, попросив ее ответить на заданный вопрос.
— Почему вы говорите со мной в таком резком тоне? — как ни в чем не бывало, спросила Гианэя. — Я не привыкла, чтобы со мной так разговаривали.
— Простите, но мы очень взволнованы.
— Нет причин волноваться. То, что вы искали, найдено. Чего же вам еще нужно?
В ее тоне ясно слышалось: «Я выполнила то, что вы хотели. Оставьте меня теперь в покое».
— Вы видите, Гианэя, — сказал Муратов, — а мы нет. Так помогите нам еще раз.
Она повела плечом — характерный жест, свойственный только ей одной.
— Опустите прожекторы ниже, — сказала она так, как мог бы сказать учитель бестолковому ученику. — База (она впервые четко произнесла это слово) расположена в углублении. Кажется, оно искусственное, потому что оно имеет ровные границы. Лучи вашего света проходят выше, и потому вы ничего не видите.
— Подождем, — сказал Стоун, когда Муратов перевел ему все, что сказала Гианэя. — Неизвестно, как подействует свет на установки этой базы. Мы и так сильно рисковали, когда зажгли прожекторы, не подумав хорошенько. Но это моя вина.
Точно через пятнадцать минут подошла пятая машина. Наступил долгожданный момент операции.
Стоун отвел свой вездеход немного назад и в сторону. Четыре рабочие машины выстроились в одну линию. От них до границы не видимой пока базы было, таким образом, больше ста метров — расстояние, вполне безопасное и удобное для работы. Даже если произойдет взрыв любой силы, вплоть до аннигиляции, то он не причинит никакого вреда. Сотрясения воздуха не приходилось опасаться здесь, где не было никакого воздуха. Оставалась только теоретическая возможность, что база взорвется, как ядерная бомба, с огромным повышением температуры. Но вездеходам, сконструированным специально для поисков базы, ничто не грозило. Экипажи были в безопасности. Какая-то степень риска, конечно, оставалась, но с этим приходилось мириться. Отвести машины еще дальше, на абсолютно безопасное расстояние, было никак нельзя. Тогда стало бы очень трудно управлять роботами-автоматами.
Никто из участников экспедиции и не думал о какой-либо опасности. Они знали одно — база найдена, и надо ее уничтожить.
Надо! Этого слова было совершенно достаточно.
В машине Стоуна появился прибывший на пятом вездеходе руководитель технической части всех шести предыдущих экспедиций инженер Ласло Сабо — плотный, широкоплечий человек небольшого роста и неопределенного возраста. Его лицо с резкими, волевыми чертами оттеняла небольшая клинообразная бородка — украшение, очень редко встречающееся в эту эпоху.
Муратов еще в пути с Земли на Луну заметил явную неприязнь Гианэи к инженеру. Дело заключалось не только в том, что Сабо был небольшого роста. В последнее время Гианэя стала заметно терпимее относиться к подобным людям. Видимо, она поняла или начинала понимать, что люди Земли одинаковы независимо от их роста. Антипатия Гианэи имела еще какие-то, пока неизвестные причины.
Она вздрогнула, когда Сабо, проходя по вездеходу на свое место, кивнул ей головой в знак привета. Муратов видел, какого труда стоило Гианэе ответить ему таким же кивком.
В руки Сабо перешло руководство всей операцией.
— Внимание! — сказал он, едва успев снять лунный скафандр. — Приступаем к выполнению первой части программы — разведке. Выпустить робот номер один!
Из машины, в которой находился Синицын, выполз ярко блеснувший под лучами солнца металлический шар на гусеничном ходу.
Вересов накануне отлета подробно описывал Муратову его устройство. Это была очень сложная и совершенная машина, плод конструкторского и технического труда многих людей, теперь, по всей вероятности, обреченная на гибель.
Робот отполз от вездехода метров на десять и остановился.
Он ждал команды.
Сабо произвел переключения на пульте радиосвязи.
— Впе-ред! — сказал он, раздельно произнося каждый слог. — Первый поиск!
Робот качнулся и быстро пополз к горному изгибу.
Гарсиа пересел к пеленгатору. Нужно было проследить, не появится ли какой-нибудь радиосигнал. Стоун склонился к инфракрасному экрану.
Они не принимали никаких мер защиты против возможной вспышки, подобной той, которая появилась при аннигиляции робота-разведчика три года тому назад, во время экспедиции на «Титове».
Экраны не пропускали чрезмерно сильных световых лучей, глаза людей были в полной безопасности, что бы ни произошло.
Приблизившись к границе черной тени, робот замедлил движение. Точно живое и разумное существо, он подходил к цели очень осторожно. Машина обладала высокоразвитым «мозгом».
Потом робот остановился. Его передняя часть погрузилась в тень и сразу исчезла из глаз. Задняя продолжала блестеть на солнце. Было такое впечатление, что чьей-то невидимой рукой машина была внезапно разрезана пополам.
Щелкнул контакт приемного аппарата, и раздался отчетливый металлический голос:
— Трещина. Два метра глубины. Расстояние — девятнадцать метров. Видимость — нуль.
— Это не трещина, — сказал Стоун. — Это искусственная выемка, в которой находится база. Что будем делать, Ласло? Включать свет рискованно.
— А в чем риск? — возразил Сабо. — Взорвется? Ну и пусть взрывается. Мы же сами хотим уничтожить эту базу. — Он слегка наклонился вперед, к микрофону и произнес так же, как раньше, разделяя слоги — Свет! Теле-пе-ре-да-ча!
На всех вездеходах люди поспешно повернули переключатели. Нижняя часть обзорных экранов чуть потемнела. Теперь эта нижняя половина превратилась в телеэкран. Верхняя оставалась прежней, для визуального наблюдения.
В черной мгле, где скрылась передняя часть робота, вспыхнул сильный луч света. Было видно, что робот направил свет прожектора вниз. На телеэкранах появилась ровная, как по линейке проведенная, линия обрыва. От робота она находилась метрах в двадцати, как казалось людям, а по определению самого робота — в девятнадцати.
