Сперва он направил бластер на меня, но не успел я среагировать, как ствол переместился вправо.
Огненный луч прорезал тьму и мой враг упал.
Но колебания острова спасли его, поскольку зеленокожий не удержался на ногах после толчка и выпустил пистолет. А мой враг вновь поднялся, оставив на земле кисть правой руки. Зажав рану левой рукой, он сделал ещe один шаг навстречу мне.
Между нами зазмеилась трещины, и в этот миг я увидел Кати.
Она выбралась из горящего убежища и двигалась к тропинке, что вела наверх. Потом она замерла, глядя, как мы медленно сближаемся… Вдруг прямо под еe ногами разверзлась трещина, и у меня в груди что-то оборвалось — я знал, что не дотянусь до неe, и она погибнет.
…В тот же миг раздался страшный грохот и Шимбо исчез. Я с трудом устоял на ногах и тут же бросился к Кати.
— Кати! — в ужасе закричал я, когда она пошатнулась и упала в пропасть.
…И откуда-то вдруг выпрыгнул Ник. Он замер на краю трещины и поймал еe за запястье. На миг мне показалось, что он еe удержит.
Но лишь на миг.
Дело даже было не в физической силе, еe у Ника хватало, а в весе и соотношении моментов сил.
Я услыхал, как чертыхнулся Ник, когда полетел в пропасть вместе с Кати.
Я поднял голову и повернулся к Шендону. Смертельная ярость буквально сжигала меня. Я потянулся к кобуре за бластером и только тогда вспомнил, что с ним случилось.
Тут Шендон сделал ещe шаг и меня накрыло лавиной камней. Падая, я почувствовал, как сломалась правая нога. Должно быть, я на мгновение потерял сознание, но боль привела меня в чувство. Шендон за это время успел сделать ещe один шаг и был совсем близко, а весь мир вместе со мной скользил в ад. Я посмотрел на обрубок его руки, на эти глаза маньяка, на рот, открытый для того, чтобы расхохотаться или что-то сказать напоследок. А потом я поднял левую руку с помощью правой и сделал нужное движение пальцами… Я невольно вскрикнул, когда боль пронзила палец. Его голова отделилась от туловища и полетела вниз, последовав за моей женой и лучшим другом в бездонную трещину. Обезглавленное тело рухнуло на землю, и я смотрел на него пока не провалился в яму беспамятства.
Когда я очнулся, уже светало. Сверху по-прежнему накрапывал дождь. Моя правая нога была сломана примерно в 8 дюймах над коленом — скверная и болезненная рана. Хорошо хоть мелкий дождик пришeл на смену урагану. Да и земля больше не вздрагивала. Но когда я приподнялся на локтях и огляделся, то от потрясения даже забыл на мгновение о боли.
Большая часть острова исчезла, погрузившись в Ахерон, а оставшаяся — изменилась до неузнаваемости. Я лежал на широком плато всего лишь футах в двадцати от водной глади. Дом исчез, а возле меня валялся обезглавленный труп. Я отвернулся и стал обдумывать положение, в котором оказался.
Затем, в свете догорающих факелов вулканов, что освещали кровавый пир минувшей ночи, я медленно протянул руку и стал снимать с себя камни. Один чeртов камень за другим.
Боль и монотонное повторение одних и тех же движений предохраняют от размышлений, притупляя восприятие.
Даже если боги действительно существуют, что это меняет? Что они значат для меня? Я снова вернулся в шкуру человека, появившегося на свет примерно тысячу лет тому назад, только теперь со сломанной ногой. Если боги существуют на самом деле, то мы — всего лишь пешки в их играх. Да пошли они все…
— Это относится и к тебе, Шимбо, — сказал я. — Больше ко мне и не приближайся.
На кой чeрт мне искать справедливость там, где еe нет и в помине? А если и есть, то не для таких, как я. Я вымыл руки в ближайшей луже. Боль в обнажeнном пальце немного утихла. Вода была реальна, как земля, воздух и огонь — лишь их существование я не подвергал сомнению. Примем это за аксиому и не будем вдаваться в подробности. В конце концов, в основе всего лежат вещи, которые можно потрогать или купить. Если я смогу подольше удержаться на плаву, то обязательно завоюю рынок этих товаров, и каких бы Имeн они там не напридумывали, мне на них плевать — всe, что есть в этом мире, будет принадлежать мне. И пусть они кусают локти. Я буду владеть Большим Деревом — Деревом Познания Добра и Зла. Я откатил в сторону последний камень и на секунду расслабился — я был свободен.
Теперь осталось лишь добраться до энерговвода и спокойно отдыхать. Вечером над этим районом должна пролететь «Модель-Т». Раскрыв свой разум, я почувствовал, что где-то слева от меня есть кто-то живой. Я немного отдохнул, потом сел и выпрямил ногу при помощи рук. Когда боль несколько утихла, я разорвал штанину и увидел, что перелом закрытый. Я перевязал ногу настолько крепко, насколько это было возможно без шины, сверху и снизу от места перелома, потом медленно, очень медленно, перевернулся на живот и пополз в направлении энерговвода, оставив труп Шендона мокнуть под дождeм.
По ровному месту ползти было не так уж тяжело, но когда пришлось затаскивать себя на десятифутовый склон с наклоном градусов в 45, то я так выдохся, что некоторое время был не в силах даже выругаться. Чeртов склон оказался не только крутым, но ещe и скользким.
Я оглянулся на Шендона и покачал головой. Он словно предчувствовал, что ему будет дана ещe одна попытка. Вся его жизнь служила тому подтверждением. Бедняга… Я почувствовал укол жалости. Он был так близко к цели. Но он ввязался в скверную игру в неподходящее время и в неподходящем месте, совсем, как мой брат. И где теперь его голова и рука, хотел бы я знать?
Я пополз дальше. До энерговвода было всего несколько сотен ярдов, однако я выбрал более длинный, но как мне казалось, менее трудный путь. Однажды, во время отдыха, мне почудилось, будто я слышу чьe-то всхлипывание, которое прекратилось так быстро, что я не успел определить направление, откуда оно доносилось.
Потом я услышал его снова. На этот раз оно было громче и источник находился где-то за моей спиной.
Я подождал немного, и когда опять услыхал его, пополз в ту сторону. Через несколько минут я упeрся в огромный валун, лежавший у подножья высокой каменной скалы. Приглушeнный плач доносился откуда-то отсюда. Похоже, валун закрывал вход в пещеру, но у меня не было ни времени, ни желания заниматься исследованиями, поэтому я просто крикнул:
— Эй! В чeм дело?
Тишина.
— Эй!
— Это ты, Фрэнк? — это был голос леди Карль.
— Ну что, сучка, — сказал я. — Прошлой ночью ты советовала мне поспешить навстречу своей гибели. А как твои делишки?
— Меня завалило, Фрэнк. Я не смогу сдвинуть с места этот камень.
— Дорогуша, это не камень, а каменище. Я как раз по другую сторону.
