Разумеется, он начал свое выступление не с освобождения. Трюк с освобождением должен был стать кульминацией номера. Он начал с небольших фокусов, какие обычно показывают иллюзионисты, чтобы «разогреть» публику, например извлек из своего блестящего цилиндра бесчисленное множество марсианских кобылок — симпатичных шестиногих существ с красными глазами и белыми волосами. Они всегда чем-то напоминали мне Аиду, а в тот вечер, когда Даниин доставал одну кобылку за другой из своего, казалось, бездонного цилиндра, сходство было особенно велико. С необычайным изяществом, я бы сказал поэтично, он извлекал монеты прямо из воздуха, и они со звоном падали в металлическое ведерко. Вы скажете, старые эстрадные фокусы? Согласен. Но как он их делал! Это надо было видеть.
За кулисами ассистенты не спускали глаз с изготовленной мною настоящей бутылки Клейна. На их лицах было написано, что такая штуковина им и даром не нужна и они не завидуют тому, кто решил искушать судьбу, пытаясь выбраться из нее наружу.
Когда Даниин счел, что напряжение зрительного зала достигло предела, он театральным жестом воздел руки и объявил:
— Леди и джентльмены! А теперь я продемонстрирую вам рекордный трюк! На ваших глазах я войду в бутылку Клейна и…
По его знаку ассистенты выкатили на сцену бутылку Клейна. Пока рабочие устанавливали вокруг нее легкую ширму, в зале стояла мертвая тишина. «Я берусь выбраться из бутылки за пять минут. Если мне это не удастся…» Он слишком любил театральные эффекты, чтобы закончить фразу.
Даниин пригласил на сцену Миклава и Роннера и предложил им осмотреть бутылку. Топологи чувствовали себя явно неуютно, но произвели осмотр со всей тщательностью.
— Джентльмены, — торжественно обратился к ним Даниин, — согласны ли вы с тем, что сооружение, которое находится здесь, — самая настоящая бутылка Клейна?
Ученые кивнули. Даниин ушел со сцены. Он был настолько уверен в себе, что мог покинуть зрителей на то время, которое требовалось, чтобы переодеться к номеру, точнее, раздеться, ибо он должен был появиться лишь в набедренной повязке. Свои трюки с освобождением он всегда выполнял в этом «пляжном костюме» под предлогом, будто зрители должны видеть, что у него нет с собой никаких приспособлений, отмычек и т. п. Но я думаю, что раздевался он по другой причине. Мне кажется, что ему нравилось слышать изумленные возгласы, которые издавали зрители при виде его тощей скелетообразной фигуры. Из всех землян, которых мне когда-нибудь приходилось видеть, он больше всех походил на марсианина. Увидев Даниина раздетым, я стал немного лучше понимать, почему Аида полюбила его.
Я стоял за сценой у левой кулисы. Делать мне было ничего не нужно, только присматривать за общим порядком. Наш трюк просто не мог не получиться. После долгих размышлений я пришел к выводу, что чем проще способ подмены настоящей бутылки Клейна поддельной, тем лучше. В полу сцены я проделал два люка. Думаю, что люками для иллюзионных трюков не пользовались уже лет двести. На это я и рассчитывал, полагая, что старый грубый трюк лучше всего одурачит публику. Даниин согласился со мной, а уж он был великий мастер по части того, как дурачить зрителей.
Придуманный мною план сводился к следующему. Настоящую бутылку Клейна выкатывают на сцену. Там она остается, пока эксперты не удостоверят во всеуслышание, что перед зрителями самая настоящая трехмерная бутылка, перекрученная в четырехмерном пространстве. После того как подлинность бутылки будет установлена, ассистенты по знаку Даниина расставят вокруг нее ширму, закрывающую бутылку спереди и с боков, откроются потайные люки, настоящая бутылка провалится в один из них, а из другого на сцену подадут поддельную бутылку, издали неотличимую от настоящей, но не обладающую ее топологическими свойствами.
Как видите, механика трюка была до смешного проста. Но Даниин всегда считал, что именно в такой простоте и заключается секрет искусства хорошего иллюзиониста. Сложность, говорил он, к добру не ведет. Кто-нибудь из зрителей всегда может разгадать секрет сложного трюка. Механизм должен быть настолько простым, чтобы сама мысль о нем была для зрителей нелепой.
Даниин стоял рядом со мной за кулисой и делал дыхательную гимнастику перед выходом на сцену. Рядом с нами в стене торчала кнопка, приводившая в движение крышки потайных люков. Подбежала Аида. Ведущий программы объявил: «Рекордный трюк…» Последовала раскатистая барабанная дробь: «…Даниин!»
Это был условный, сигнал. Даниин вышел на сцену. Аида стояла рядом со мной. Мы оба не отрывали глаз от сцены. Даниин поклонился залу и послал воздушный поцелуй зрительнице, сидевшей в первом ряду. Я узнал ее. Это была та самая девушка-землянка, с которой я встретил его как-то вечером. Я стоял так близко от Аиды, что почувствовал, как при виде девушки она напряглась. Значит, она все знает о Даниине и его новой подруге.
В центре сцены по знаку Даниина ассистенты убрали ширму, скрывавшую бутылку Клейна величиной в человеческий рост. Даниин сделал величественный жест в сторону бутылки. Сардонически улыбаясь, он медленно поднял костлявую ногу и зацепился ею за горлышко бутылки. Ассистенты стояли наготове и по его знаку шагнули к бутылке, готовясь скрыть ее за ширмой. Даниин оттолкнулся другой ногой от сцены, как бы намереваясь сесть на бутылку верхом.
Аиду била мелкая дрожь. «Не могу! — разразилась она рыданиями. — Не могу, чтобы он так…» Ширма уже почти полностью скрывала артиста. Она потянулась через мое плечо, пытаясь достать до кнопки, приводившей в движение крышки люков.
— Что ты делаешь? — прошептал я.
— Я… Я не выдержу… — красные глаза Аиды были широко раскрыты от ужаса — Я подменила бутылку! Там, на арене, настоящая! Сейчас он залезет в нее!
Нажимать на кнопку было слишком поздно. Аида торопливо проговорила;
— Я предупрежу его! Когда ширма полностью скроет Даниина от зрителей, вы нажмете кнопку и подмените настоящую бутылку поддельной. Как я могла решиться на такое! — И она бросилась на сцену.
Прильнув к Даниину, она что-то прошептала ему на ухо. Даже в этот момент, когда весь мир следил за каждым его движением, Даниин остался верен себе. Я видел, как он замахнулся, чтобы ударить Аиду, но вспомнил, где находится, и удержался. С трудом подавив приступ ярости, он изобразил на лице некое подобие улыбки и обратился к зрителям:
— Дамы и господа! Мой бесценный ассистент сообщил мне, что несколько репортеров хотели бы присутствовать на сцене во время моего аттракциона в качестве беспристрастного жюри. От вашего и своего имени я приглашаю их на сцену. Добро пожаловать!
