Акиа без промедления ответил парным изречением, не отрываясь от отчётов об обстреле «Холтон Дрейга» и осмотре его военинженерами в зоне 8 Буолиа — он читал их одновременно, глазами врозь, с раскладного экрана-диптиха:
Из заревого сумрачно-лиловым
Стал цвет брони штурмовика,
Едва пилот сменил угол атаки.
Катера скользили друг за другом строго дистанцированным звеном-двойкой, входя в воздушное пространство автономий, где незримо пульсировали маяки, трещали отрывистые диалоги бортовых автоответчиков и распоряжения наблюдающих диспетчеров. Акиа заменил слева доклад артиллеристов на рапорт военврачей. Ткани умершего бортинженера «Холтон Дрейга» носили следы магнитно-лучевого воздействия мощностью до 1200 эг. Неудивительно, что он погиб. Но Кермак жив! Он артон. Мозг в теле артона имеет защиту, однако предел её экранирующих свойств — 350-400 эг. Оптоэлектронные стволы, заменяющие нервы, и вспомогательные устройства выдерживают до 700 эг. Потерял сознание, но затем быстро пришёл в себя? Очень быстро; функции вернулись полностью и сразу. При посадке балкер пилотировался вручную. Акиа не исключал, что эйджи стали встраивать в артонов средства экстренной помощи — скажем, для введения нейропротекторов и антиоксидантов в кровь, питающую мозг. И всё равно картина не увязывалась воедино. Здесь крылась какая-то техническая хитрость.
Разведка правительских военных баз в автономиях уже работала по заказу Акиа. Был найден полицейский катер, а путь выродка прослежен до ближайшего узла-вокзала. Здесь Кермак и его спутники вступили в область действия биометрического контроля, заменившего на Хатис устаревшую паспортизацию. В архиве по автономиям параметров этой троицы не имелось; бесполезно было бы подключать архивы других развитых регионов — система отмечала беглецов как неких, и не более. Но утром пассажиропоток велик, посетители вокзалов полностью сменяются за час; среди них неких, всяких приезжих и мигрантов — до 120/400.
«Уточнить поиск, — приказал Акиа. — Трое постоянно движущихся вместе, нидэ и двое туа, в олоктах; учитывать рост и фактуру волос».
— Директор Северного водоканала, — представился он регистратору в гостинице; это было сущей правдой. Тридцать шесть поколений его рода владели водоканалом; правда, последние семь поколений — лишь номинально, уступив руководство людям Правителя, но сохранив титул и часть дохода в качестве княжеской ренты. — Номер для двоих.
Регистратор поискал глазами, но не нашёл у стойки никого, кроме золотоволосого манаа с крысой. Двое крепких и высоких нидэ, взявших недорогую комнату под именами Харатин и Гото, беседовали на священном р-языке невдалеке, у цветочной пирамиды, и не проявляли интереса к манаа.
— Вот мой второй, — золотоволосый поднял крысу на ладони. — Мы вместе.
В спальне Харатин смахнул со столика туалетные принадлежности и, установив на нём плоскую радиостанцию, надел очки и наушники; включаться в переговоры с местными лазутчиками надо сразу. Молчаливый Гото обследовал номер — никогда не мешает проверить, есть ли в помещении следящие системы. Акиа, сбросив дорожный халат, разлёгся вниз животом на софе, играл с Вещуньей, весело бегавшей по покрывалу, и параллельно беседовал со своим отделом в штабе армии:
— Да, именно Луи Маколь и его контакты. И вообще вся связь офиса «Вела Акин» в любых диапазонах. Спасибо за усердие, Толе. Немедленно сообщайте мне, как только... Да. И перемещения в их портовом комплексе. А вот это плохо. И внутренние, и локальные каналы, и селектор. Представьте, что Луи Маколь — инопланетный резидент. Представили? не слышу в голосе холодной ярости бесполого головореза. Так, теперь слышу. Доложите, когда офис будет на контроле.
Вещунья, царапаясь, влезла к Акиа на спину и принялась рыться в его шелковистых волосах, разлившихся в красивом беспорядке. Солнечные полосы, пробившись в щель между шторами, плавно смещались по ковру, как стрелка старинных часов.
— Гото, сейчас я пойду купаться. Через полтора часа вызовешь визажиста.
— Есть, господин эксперт, — Гото для пробы прицелился в прихотливо изогнутое бра, пощекотал бронзовые завитки лазерной точкой и с ловкостью фокусника спрятал искро-пулевое оружие под просторной курортной накидкой. Смяв бумажку, он кинул её в угол, слегка прицыкнув языком — Харатин, не оглядываясь и не изменяя позы, выхватил свою пушку, и огонёк касанием пометил место, где упал комочек.
— Забавы, — осуждающе заметил Акиа, сменив канал спутникового телефона. Вещунья проворным живым бугорком елозила под покрывалом.
— Здесь могут прилично накладывать маски? что-то не верится. По-моему, на Хатис гримируют только выродков.
— Мастер лиц должен быть, — откликнулся Гото, —
Почтителен, нелюбопытен,
Слеп к недостаткам, глух
К тому, что говорят при нём,
И нем, когда клиента покидает.
— Пока я принимаю омовение, Гото, присмотришь за Вещуньей.
— Нельзя ли назначить мне не столь мучительное наказание, господин эксперт? Согласен на сожжение живьём.
— Позаботься о ней, не противься.
— Она без вас так тоскует, так убивается... Харатин, твой палец уже зажил?
— Всеядное пустынное животное, — бормотал Харатин. — О... да! говорите! где?.. Господин эксперт, на узле Тотаива выявлены объекты со сходством 275/400. Какой поезд?.. дайте расписание. Благодарю. Группа шесть, поиск на линиях Тотаива—Оюла, Тотаива—Мите, Тотаива—Гал, интервал — за три часа до настоящего момента. Плохо, если они вышли в Мите, там полно нидэ.
— Всяких гадких, плоскорылых нидэ!.. — с художественным гневом вскричал Гото.
— И мало остролицых льешей, — удаляясь в сторону купальни, обронил Акиа. — Гото, лови Вещунью.
— Если хоть одна чешуйка упадёт с её хвоста... — прошептал Харатин; в его очках, проецируясь в глаза, переливалась карта, где версии перемещения Ф.Кермака вытягивались, изгибались и полыхали сочными цветами, пухли и истончались — вариатор исчислял вероятности, учитывая скорость транспорта, интенсивность движения на линиях и ещё целый ряд факторов.
Гото стал осторожно обходить софу, чтобы перехватить взволнованную крысу. Это совсем не просто!
Отлепив маску, Акиа протёр тампоном усталое лицо. Белый и гладкий... как Кермак. Оптимальное состояние разведчика. Время клонится к вечеру; что-то силы самообороны автономии медлят с визитом вежливости. Специально для них он предъявил при вселении титульную визитку. Кажется, нетрудно справиться в книге великих родов и определить, кто к вам пожаловал.
На время погружения в ласкающую пену и бархатно-тёплую воду он, казалось, забыл о делах. Потемневшее золото волос стекало по плечам, нежно выступающим из облаков колеблющейся, невесомой, едва слышно шипящей пенной массы. Глаза прикрыты, выражение лица отсутствующее. Порой Акиа и сам удивлялся, как в такой момент можно размышлять о чём-то — но он непрерывно думал, охватывая и удерживая мыслями ситуацию вокруг «Холтон Дрейга» со всеми её участниками.
