Одиссей тяжело вздохнул.
— Этого я тебе сказать не могу, не проси. Но для этих… предметов солярка — абсолютно безопасная среда.
Серб кивнул.
— Хорошо. Куда именно мне надо ехать и где стать?
Хороший вопрос. Но без Туфана ему на него не ответить.
— Ты что делал в этой забегаловке?
Серб улыбнулся.
— Долму ел — пока тебя не увидел. Сначала подумал — привидения уже днём начинают по Курдистану расхаживать, или у меня от постоянной вони солярки уже галлюцинации начались.
— Вот иди и доешь свою долму, а я пока определюсь, куда тебе надлежит отправиться. Добро?
Войкович молча кивнул и направился к дверям забегаловки. Так, теперь надлежит оторвать от кебаба из курицы господина Сарыгюля — потому как на счету каждая минута…. А вот и он сам, собственной персоной, явился, не запылился! Туфан у нас, похоже, телепат…
Действительно, вслед за исчезнувшим в дверном проёме точки общепита Славомиром Войковичем из этих же дверей вышел господин Сарыгюль — и, подойдя к Одиссею, спросил негромко:
— Тот, который тебя по плечу бил — он кто?
— Один старый друг. Почти брат.
Курд важно кивнул.
— Я так и думал. Тебе не мешать решил.
Одиссей махнул рукой.
— Тут дело не во встрече старых друзей. У этого парня, Славомира, тут недалеко стоит пустой бензовоз. Диаметр горловины — где-то восемьдесят сантиметров…
В глазах Туфана тут же мелькнул уже знакомый Одиссею азартный блеск.
— На этой стороне? Его машина — на турецкой стороне?
Одиссей кивнул.
— На этой, на турецкой. И пока не в очереди.
Курд подумал несколько секунд — и, хитро улыбнувшись, спросил:
— Хочешь в бензовозе?
— Да.
Туфан кивнул.
— Бензовозы никто не проверяет. Грязно. Воняет нефтью. Контрабанду не провезти.
Одиссей, оглянувшись вокруг и не обнаружив ничего подозрительного — спросил у своего напарника:
— Где сейчас Гази?
— Я ему звонил пять минут назад. Проезжал деревню Хаберли.
— Сколько ему ещё ехать до Джизре?
— Примерно пятьдесят километров. Час.
— У тебя есть карта автомобильная?
Туфан пожал плечами.
— Есть. Она мне не надо — я всё здесь так знаю.
Одиссей кивнул.
— Хорошо. Какие-нибудь населенные пункты есть между нашей машиной и Джизре?
— Есть. Город Идиль. Гази там будет через полчаса, будет обедать. Двадцать минут.
Одиссей немного подумал и продолжил:
— В этом Идиле надо сделать так, чтобы зеленый "фиат", после того, как Гази пообедает и двинется дальше — на час потерял нашу фуру из виду. За этот час мы должны будем состыковать Гази и этого моего друга на бензовозе, перегрузить в бочку груз, и отправить обе машины в очередь. Это возможно?
Курд почесал подбородок.
— Здесь всё можно. Это мой дом. В Курдистане меня многие знают. Я сейчас поговорю с Джалалом Зебари — хозяином этого дукана — у него должны быть друзья в Идиле. Вооруженные друзья.
Одиссей предостерегающе напомнил своему напарнику:
— Туфан, с этими, в "фиате", не должно ничего случиться! Если с их голов упадёт хоть волос — нашу машину, вполне возможно, задержат через несколько минут после этого.
Курд снисходительно улыбнулся.
— Алекс, не надо о Туфане Сарыгюле плохо думать. Я это понимаю. Сейчас Джалал найдет полицейских из Идиля — своих друзей — и они "фиат" остановят. Полицейские остановят! Не бандиты. Проверка документов. Это Курдистан, здесь война. Могут час проверять, могут два. Полиция здесь никому не отвечает. Делает, что хочет. Двести миллионов хватит. Максимум — триста.
Одиссей удивлённо покачал головой.
— У твоего земляка друзья — полицейские?
Туфан посмотрел на своего напарника с явной иронией.
— Как ты думаешь — человек на границе дукан держит? У него друзья полицейские должны быть! В Курдистане какие полицейские? Курды. Курд с курдом всегда договорятся — если они из одного рода.
Одиссей кивнул.
— Хорошо, иди к своему Джалалу. Номер "фиата" помнишь?
Туфан улыбнулся и повертел перед глазами Одиссея сотовым телефоном.
— Зачем помнишь? Записал! — и с этими словами господин Сарыгюль отправился в кафе. Подождав пару минут, туда же направился и Одиссей, надеясь, что Славомир уже успел съесть свою долму.
Ага, лёгок на помине! Что ж, отлично, не будем терять времени.
Одиссей кивнул Славомиру в сторону "рено", и когда тот подошёл — спросил сразу, без лишних прелюдий:
— Ты сейчас можешь выехать в Джизре?
— Могу.
— Между Джизре и Идилем есть места, где может стать грузовая фура и рядом с ней твой бензовоз — причём стать так, чтобы никому не бросаться в глаза?
Войкович подумал, наморщил лоб — и ответил уверенно:
— Есть. За Джизре, если повернуть на Идиль, через пять километров будет поворот налево, на деревню Дичле. Грунтовка, по ней почти никто не ездит — если надо в эту деревню, едут с южного шоссе, которое вдоль сирийской границы. Вдоль этой грунтовки, про которую я говорю, много глухих оврагов — там танковую дивизию можно спрятать, не то, что два грузовика.
— Отлично. Тогда сейчас выезжай туда, сверни на эту дорогу — и жди нас метрах в ста от шоссе. Через сколько ты там будешь?
Славомир пожал плечами.
— Минут через сорок.
— Договорились. Через пятьдесят минут мы к тебе подъедем — мы с напарником на этом "рено", и "рено"-грузовик, из которого нужно кое-что перебросить в твою бочку.
Славомир молча кивнул и быстрым шагом направился к паркингу.
Теперь всё зависит от того, удастся ли Туфану уговорить владельца этой общепитовской точки вступить в преступный сговор со своими знакомыми полицейскими. Если правда то, что говорила Оксана — в Турции решаема любая проблема, весь вопрос в толщине предложенной пачки денег — то курду должна безусловно удастся эта авантюра. Главное в этом случае — не впадать в ненужную экономию…
***
За окнами кабинета Калюжного сгущался тёмно-синий стылый январский вечер, не превратившийся пока в ночь исключительно благодаря устало-жёлтому свету уличных фонарей и редким бликам фар случайных машин. Внутри же кабинета, у монитора компьютера, за столом, заставленным чайными стаканами и заваленным грудами разных бумаг, сидели трое мужчин — сам хозяин кабинета, его заместитель, подполковник Левченко, и куратор операции "Полонез" Загородний — который чувствовал себя сейчас крайне неуютно, поскольку курируемая им операция в последние шесть часов превратилась чёрт знает во что.
Генерал оторвал глаза от подробной карты северного Ирака, выведенной на монитор — и, глянув на своих офицеров, бросил короткую фразу:
— Цугцванг, товарищи офицеры.
