Все смотрели на эрджина. Тот остановился и снова принялся призывно скулить. Моффамед тревожно произнес: «Он идет туда, куда направлялись ваши друзья».
«Они повернули в ущелье».
«Эрджин говорит со мной. Здесь спускаться опасно, лучше пройти немного дальше».
Джерд Джемаз напряженно смотрел то в одну сторону, то в другую. Эльво Глиссам никогда еще не видел Джемаза в нерешительности — до сих пор. Наконец Джемаз не слишком уверенно предложил: «Хорошо, давайте проверим, почему ему так не терпится».
Эрджин повел их по очень трудному маршруту, вверх по крутой галечной осыпи, через целое поле растрескавшихся валунов, где грелись на солнце и шныряли маленькие голубые ящерицы, вверх на гребень поперечного хребта и вниз по противоположному склону. Эрджин всюду продолжал бежать легкой трусцой — так, будто горы были ровным местом. Люди напрягались и задыхались, не поспевая за аборигеном. Скалы дышали солнечным жаром. В дрожащем воздухе над обрывом манящий черный силуэт эрджина казался расплывчатым танцующим чертиком.
Эрджин задержался, как если бы усомнившись в правильности выбранного пути. Джемаз обернулся к Моффамеду и лаконично приказал: «Узнай, куда он нас ведет!»
«Туда, куда ходил другой пришлый, — с готовностью отозвался жрец. — Здесь легче пройти, чем спускаться по утесу. Смотрите сами!» Моффамед указал вперед — действительно, стены ущелья начинали расступаться, становились более пологими. Эрджин снова потрусил вперед, постепенно спускаясь в глубокую долину, поразительно отличавшуюся от безжизненных верхних уступов. Внизу воздух наполнился прохладой и тенью. Спокойный полноводный ручей тихо переливался из озерца в озерцо среди рощ розовато-лиловых древовидных папоротников и темных алуанских кипарисов.
Кургеч побродил по белесому песку вдоль ручья и издал нечто вроде удивленно-одобрительного мычания: «Смотри-ка, тварь не подвела! Вот они, следы. Здесь прошли Ютер Мэддок и Полиамед».
Эрджин ждал на берегу ниже по течению ручья и опять скулил, настойчиво и нетерпеливо. Он явно считал, что люди слишком долго топчутся на одном месте. Пробежав несколько метров, эрджин останавливался, оборачивался и делал призывный жест, после чего возвращался шагом — этот маневр он проделал уже несколько раз. Кургеч, однако, никуда не спешил — кочевник продолжал рассматривать следы, низко пригнувшись к земле. «Тут что-то не так», — бормотал он.
Джерд Джемаз тоже нагнулся над следами. Эльво Глиссам поглядывал на них со стороны; Моффамед нервничал, переминаясь с ноги на ногу. Кургеч выпрямился, показал на следы: «Здесь прошел Полиамед. На нем были ветроходские сандалии с плоской подошвой. Другие следы, с глубокими отпечатками каблуков, оставил Ютер Мэддок. Раньше Полиамед шел впереди, хотя и неуверенной, пугливой походкой — чего и следовало ожидать. Теперь первым идет Ютер Мэддок, причем он торопится, он возбужден. Полиамед трусцой бежит за ним, то и дело останавливаясь, оглядываясь — вот, здесь он задержался и повернулся. Они не приближаются к цели — они удаляются от нее, поспешно и тайком!»
Все, кроме Моффамеда, повернулись, глядя вверх по течению ручья. Жрец наблюдал за тремя чужеземцами, пальцы его нервно подергивались. Эрджин скулил и шипел. Моффамед раздраженно прервал молчание: «Не будем медлить. Эрджин начинает капризничать — мы можем остаться без проводника».
«Мы не нуждаемся в его помощи, — ответил Джемаз. — Нужно идти вверх по течению».
«Зачем напрашиваться на неприятности? — воскликнул жрец. — Следы ведут вниз!»
«Тем не менее, мы направимся вверх. Сообщи эрджину, что проводник нам больше не понадобится».
Жрец повернулся к эрджину — тот отозвался тихим рычанием. Моффамед снова воззвал к Джемазу: «Зачем забираться в дикое ущелье? Нечего там делать!»
Но Джерд Джемаз уже повернул назад — он твердо решил узнать, где побывал Ютер Мэддок. Эрджин приблизился бесшумными длинными прыжками, на бегу встал на задние лапы, издал устрашающий вопль и бросился на людей, выпустив длинные черные когти. Эльво Глиссам оцепенел. Моффамед опустился на землю, обхватив голову руками. Кургеч отпрянул в сторону. Джерд Джемаз обернулся, выхватил пистолет — эрджин прыгнул и на лету вспыхнул.
Четыре человека неподвижно стояли и смотрели на дымящийся опаленный труп. Моффамед начал тихо, неразборчиво причитать.
«Молчать!» — рявкнул Кургеч. Джерд Джемаз засунул пистолет за пояс и направился вверх по ущелью. Остальные последовали за ним. Моффамед шел последним, пошатываясь и разводя руками, как лунатик. Мало-помалу он начал отставать, но Кургеч обернулся и вперил в него угрожающий взгляд. Жрец послушно ускорил шаги.
Склоны постепенно сужавшейся долины превратились в отвесные каменные стены головокружительной высоты. Всюду росли деревья — джинкго, браслетники с гроздьями кольцеобразных плодов, алуанская ива, голубица. Со временем стали попадаться обработанные участки с грядками батата и бобов, тыквенными кустами, стройными белыми стеблями зернового молоха, ржаво-красными пучками пряницы, усыпанными лиловато-черными ягодами. «Вот она, тайная пасторальная идиллия ветроходов! — думал Эльво Глиссам. — Тишина, изобилие, торжественный покой!» Он заметил, что инстинктивно старается ступать на землю как можно мягче, задерживая дыхание и прислушиваясь. Тропа становилась все шире — теперь ее можно было назвать дорогой. Они явно приближались к населенным местам.
Четыре человека продвигались вперед все осторожнее, держась под прикрытием деревьев, в тени южной стены ущелья. Утрамбованная земля под ногами внезапно сменилась мостовой из розоватого мрамора, выцветшего и растрескавшегося. В северной стене каньона открылась огромная ниша — естественный амфитеатр. В ней скрывалось ажурное сооружение исключительно сложной конструкции, сверкающее розовым кварцем и золотом — без сомнения храм или святилище.
Странники приближались к храму, как зачарованные — к их вящему изумлению при ближайшем рассмотрении оказалось, что все здание высечено из цельной глыбы розового кварца, обильно испещренного золотыми прожилками. Фасад двенадцатиметровой высоты был разделен на семь ярусов; каждый ярус украшали одиннадцать рельефных ниш. В толще кварца всюду мерцали волнистые ленты и нити золота. Неизвестные скульпторы — явно непревзойденные мастера своего дела — приспособили высеченные сцены к роскошно переливающимся контурам металла. Рельеф каждой ниши казался естественным проявлением полупрозрачного камня, образовавшимся и существовавшим вместе с чудесной жилой в стене каньона — от сцен и персонажей на рельефах веяло первичной, неоспоримой истиной гармонии, возникшей из хаоса.
