– А второй человек, которого вы собирались спасти – Джота, – сказал я. – Ну, тут у вас не должно было возникнуть особых проблем. Сделайте еще одну петлю, как вы это называете, и дайте ему третью, четвертую, или пятую жизнь – я уже сбился со счета.
– Если бы не Грег, то это было бы вполне возможно.
– Да, все опять сходится на Греге, не так ли?
Она вздрогнула, при мысли о Греге и том, что он еще может сотворить, а может быть, еще и потому, что в стасисе было довольно прохладно. За последнее время мы все привыкли к куда более высокой температуре. Вскочив на ноги, Миранда потянула за розовые полоски материи, и через мгновение она оказалась одетой в обтягивающий купальник, на котором невозможно было разглядеть ни единого шва. Это было совсем тривиальное чудо, о котором и упоминать не стоило.
– Временные петли, – сказала Миранда, – разрешены законом. Для этого требуется совсем небольшое устройство, причем эффект, который оно производит, имеет локальное значение. Он действует всего на несколько людей, остальной мир остается незатронутым.
– Это разрешено законом? – удивленно переспросил я.
– С того момента, как была открыта возможность путешествия во времени, общественность беспрерывно настаивала на разрешении массового использования временных петель.
Она снова уселась на землю и прижалась ко мне, чтобы согреться. Я для нее не был любовником – в лучшем случае, другом.
– Ты только представь себе, как сама возможность применения петель может изменить мир. Большую часть несчастных случаев удается предотвратить. Разбилась замечательная ваза… переведи стрелки часов, и ваза простоит еще тысячу лет. Или шофер слишком поздно затормозил, и машина падает в реку. Кто-то, оказавшийся рядом, делает петлю, и погибшие люди спасены…
– Как Джота и Вэсли, – пробормотал я себе под нос.
– Именно. Подобная техника работает в ограниченном временном спектре – всего несколько минут, и охватывает совсем небольшое пространство. Но петли спасают тысячи жизней, ценное имущество и позволяют предотвратить многие катастрофы. А теперь тебя интересует Грег…
– Да, Грег, – сказал я. – Расскажи мне о Греге.
Объясни необъяснимое.
– Почему он здесь? Ну, у него есть Дар.
– Какой дар?
– Он ведун. И его колдовство работает.
Введение новых немыслимых понятий разозлило меня. И это в тот самый момент, когда мне показалось, что я начал понимать происходящее вокруг. Тут-то Миранда и заговорила о каких-то фантастических вещах.
Прежде чем я успел ей что-нибудь сказать, Миранда быстро проговорила:
– Послушай еще немного. Вэл, ты не проявил особой проницательности. Ты сам можешь рассказать о Даре гораздо больше, чем я. Ты знаешь о нем все. Или знал бы, если хоть раз внимательно посмотрел бы вокруг.
Я сумел придумать лишь одно объяснение.
– Я им обладаю? – воскликнул я.
– Нет не ты – Джота.
Шаг за шагом Миранда заставила меня вспоминать. И я прожил свою жизнь, год за годом, с каждым мгновением все больше убеждаясь в том, что она была права.
Хотя Джота и был моим кузеном, я познакомился с ним только когда ему исполнилось три года. Его мать была сестрой моего отца, но они никогда не были близки.
Когда Муллинеры переехали в соседний от нас дом, мне тоже было три года. Родственные чувства не имели никакого отношения к выбору дома – просто он оказался удобным для Муллинеров во всех отношениях, вот и все.
Я никогда не знал миссис Муллинер, как тетю Джейн.
Между нашими семьями не было никаких контактов, но Джота и я, будучи единственными детьми одинакового возраста, не могли не играть вместе.
Нас часто оставляли играть в нашем или их саду, но если в нашем мы могли вытворять все, что нам заблагорассудится (потому что ни моя мать, ни отец совершенно не интересовались садом, и постепенно наш сад превратился в настоящие джунгли), то должны были сохранять величайшую осторожность в саду у Муллинеров, потому что отец Джоты был ученым-садоводом любителем. Во всяком случае так он себя называл, и даже, когда нам было еще по три года, мы с Джотой пытались выговорить это слово, без особого, правда, успеха, и не слишком понимая, что оно значит, кроме того, что в нашем саду нам нравилось играть гораздо больше.
(Миранда вела меня через воспоминания осторожно, ничего не объясняя. Она мало что мне напоминала и совсем не навязывала свою иногда куда более точную информацию.
Миранда сумела обратить мое внимание на факты, которые я старался никогда не брать в голову – ведь в противном случае пришлось бы поверить в невозможное.
Невозможное тогда! И в тоже время, иногда, в моей памяти оказывались вещи, о которых Миранда ничего не знала.)
Джоте и мне было около четырех, и мы вскоре должны были пойти в школу, когда случилось наше первое жесткое столкновение с реальным миром. То, что происходило у нас дома, я воспринимал как данность, тем более что ничего такого уж плохого никогда не случалось, ну, разве что странное. Я любил свою мать и зависел от нее, как и всякий маленький ребенок, и девяносто пять процентов времени она вела себя, как самая обычная мать. Лишь изредка, все в нашем доме переворачивалось вверх дном, двери начинали громко хлопать, раздавались истошные крики и истерические рыдания – в таких случаях у меня хватало здравого смысла делать вид, что я не существую и не попадаться ей на глаза.
Сад, соседний с нашим, принадлежал мистеру Сильвестру, толстому, краснолицему человеку, который мне очень нравился. Он часто угощал нас анисовым драже, при этом мистер Сильвестер всегда кидал его нам и ужасно веселился, когда мы не могли поймать маленькие шарики.
Со временем, мистер Сильвестер изменился.
Джота (который тогда еще был Кларенсом – это имя в те времена еще не казалось нам странным) и я не понимали, почему он изменился. Только когда Миранда заставила меня немного задуматься, я сообразил, что причина заключалась в том, что мистер Сильвестер просто завидовал садовым успехам отца Джоты. Он больше не кидал нам анисовых конфет. Только раз за разом спрашивал, почему мы не бегаем в саду у Джоты так, как бегаем здесь.
Потом он начал жаловаться по поводу нашего сада – мол, наши сорняки лезут к нему через ограду. Для Джоты и меня это было полнейшей чепухой – ведь мы никогда не видели, чтобы растения куда-нибудь лазали.
Начиная с какого-то момента между мистером Сильвестром и отцом Джоты, и между мистером Сильвестром и моим отцом, и даже между нашими отцами, начались постоянные скандалы, потому что, среди всего прочего, отец Джоты сказал, что семена сорняков и в самом деле могут переходить через ограду, и что пришло время моему отцу начать заниматься своим садом.
