- Да, сообщил, - ответил Диллон спокойно. - Но мы пришли к мнению, что может быть после разговора с Уэгонером, ты будешь чувствовать себя иначе. Естественно, он на корабле. У шлюза я приготовил для тебя скафандр.
Чэрити надел на голову шлем, эффективным образом отрезав себя от дальнейшего разговора или какой-то мысли о существовании Хелмута вообще.
Хелмут постоял одно мгновение, смотря на слепой, неопределенных очертаний, пузырь на плечах Чэрити. Затем, конвульсивно передернув плечами, спустился вниз по ступенькам.
Тремя минутами позже, он уже брел в скафандре по поверхности Юпитера-5, в то время как материнская планета спутника умывала плечи Хелмута переливами своих цветов.
Вежливый морской пехотинец провел его через шлюз корабля и проворно выудил из скафандра. Несмотря на намерение не проявлять интереса к антигравитации и всем возможным ее последствиям, Хелмут с любопытством осматривался по сторонам, пока его вели по направлению к носу.
Но внутри корабль оказался похож на тот, что доставил его из Чикаго на Юпитер-5 - как и на любой другой космолет. Не удалось увидеть ничего, кроме коридоров и трапов, до тех пор, пока Хелмут не оказался в каюте, где его ожидали.
Первым сюрпризом оказался сам сенатор Уэгонер. Этот не слишком старый человек, на вид которому было самое большее лет шестьдесят, выглядел совсем не представительным. Но у него были пронзительнейшие голубые глаза, какие когда-либо приходилось видеть Хелмуту. Каюта, в которой он принял Хелмута, совершенно очевидно, являлась его собственной. Вполне комфортабельная каюта, соответствующая условиям космолета, но не слишком просторная, не роскошная. Уэгонера оказалось трудно соотнести с теми историями, которые Хелмут слышал о нынешнем Сенате, вовлеченном в скандалы, более чем древнеримских масштабов.
С ним находились только двое: весьма обыкновенная девушка, возможно его секретарь, и высокий человек, в форме Армейского Космического Корпуса и орлиными крышками полковника на мундире. Хелмут узнал офицера. Удивление еще раз захлестнуло его. Это же Пейдж Рассел, эксперт по баллистике, который не так давно провел некоторое время в юпитерианской системе. Собиратель грязи. Рассел улыбнулся несколько криво, в то время как брови Хелмута вопросительно взметнулись вверх.
Затем Хелмут перевел взгляд на сенатора.
- А я считал, что здесь присутствует вся подкомиссия.
- Вообще-то это так и есть, но мы их оставили там, где и нашли - на Ганимеде. Я не хотел создавать у вас впечатление, что вам предстоит встретиться лицом к лицу с большим жюри, - улыбаясь, ответил Уэгонер. - С меня хватит всех этих бесконечных расследований лояльности, на которых я насиделся дома, и я не вижу никакого смысла в экспорте подобных религиозных церемоний в космос. Присаживайтесь, мистер Хелмут. Сейчас принесут выпить. Нам нужно о многом потолковать.
Несколько скованно Хелмут опустился в кресло.
- Конечно же вы знаете полковника Рассела, - заговорил Уэгонер, комфортно откинувшись назад в своем кресле. - Эта молодая леди - Энн Эббот, о которой вы услышите несколько позже. Диллон сообщил мне, что ваша работа на Мосте подходит к своему концу. В общем-то мне грустно это слышать, потому что вы - один из лучших людей, когда-либо участвовавших в планетарных проектах. Но, с другой стороны, я даже рад. Это позволяет использовать вас для гораздо большего, там где мы особо нуждаемся в вас.
- Не совсем понимаю, о чем вы?
- Вы сами объясните все это мне. Но прежде, я хотел бы немного поговорить о Мосте. Кстати, пожалуйста, не думайте, что я вас допрашиваю. У вас имеется полная свобода заявить, что любой из заданных вопросов не входит в мою компетенцию, и я не сочту это за обиду или недоброжелательство. Кроме того - "я сим отрицаю подлинность любой записи на фиксирующем оборудовании, которая может оказаться подделкой или только частью сказанного мной". Короче - наша беседа в высшей степени неофициальна.
- Благодарю вас.
- Это и в моих интересах. Надеюсь, что со мной вы будете беседовать свободно. Конечно, такое мое утверждение ничего не значит, потому что подобные формальности всегда можно стереть с ленты. Но позже, я собираюсь сообщить кое-какие вещи, которые вам знать не полагается и вы сами поймете, что все сообщенное мне вами останется исключительно в узком кругу. Пейдж и Энн - ваши свидетели. О'кэй?
Молчаливо появился стюард с напитками и снова удалился. Хелмут попробовал жидкость на вкус. Странность заключалась в том, что она была охлаждена. Хелмут нашел это удивительным, но не неприятным после первого глотка. Он попытался расслабиться.
- Я постараюсь, - ответил он.
- Что ж, хорошо. Диллон сказал, что вы относитесь к Мосту, как к монстру. Я весьма тщательно изучил ваше досье - на самом деле я изучал оба досье - ваше и Пейджа еще более интенсивно, чем вы себе можете представить - и как мне кажется, главный инженер не совсем понял суть вашего мнения. Я бы хотел услышать его лично от вас.
- Я не считаю Мост монстром, - медленно проговорил Хелмут. - Видите ли, Чэрити взял на себя роль адвоката Моста. Он считает его очевидным свидетельством того, что никакие самые суровые условия не в состоянии надолго остановить человека и здесь я с ним согласен. Но он думает о прогрессе, как о чем-то весьма конкретном. Он не может признать - вы попросили меня говорить то, что я думаю, сенатор - он не может признать, что Запад - загнивающая и умирающая культура. Все прочие свидетельства указывают на это. Чэрити нравится думать, что Мост в его глазах делает все такие свидетельства лживыми.
- У Запада осталось не так уж и много лет, - поразительно, но Уэгонер согласился с Хелмутом!
Пейдж Рассел вытер свой лоб.
- Я по-прежнему не могу слышать то, что вы говорите, без желания залезть куда-нибудь под ковер. И кроме того, Мак-Хайнери со всей этой стаей - на Ганимеде...
- Фрэнсиса Мак-Хайнери, - произнес холодно Уэгонер, - возможно хватит апоплексический удар, когда мы кое-что обрушим на него, и я ни секунды не буду скучать о нем. Но, как бы то ни было сказанное является чистой правдой. Костяшки домино начали падать уже довольно давно, а взрыв, подготовленный "Пфицнером", окажется последним ударом. И все же, мистер Хелмут, Запад приложил руку к некоторым гигантским свершениям. Возможно, Мост будет считаться наиболее величайшим и самым последним из них.
- Но только не мною, - заметил Хелмут. - ГИГАНТСКИЕ ПРОЕКТЫ С РИТУАЛЬНЫМИ ЦЕЛЯМИ - СОЗИДАНИЕ ЧЕГО-ТО ЛИШЬ ВО ИМЯ САМОГО СОЗИДАНИЯ ЯВЛЯЕТСЯ ПОСЛЕДНИМ АКТОМ УЖЕ МЕРТВОЙ КУЛЬТУРЫ. К примеру, взгляните на пирамиды Египта. Или на даже более значительный и идиотский пример, превосходящий что-либо сотворенное людьми - раскладка "Диаграммы Силы" на поверхности Марса. Если бы марсиане направили всю затраченную на это энергию на выживание, они наверное, были бы сегодня вместе с нами.
