Лучи, направленные на ее кормовую башенную пушку, прошили бы насквозь башню, убили бы людей за приборами управления и уничтожили сами приборы. В конце концов, так бы случилось в любом случае, но сначала надо было бы уничтожить защитное покрытие башни.
Через несколько минут мы все-таки заставили замолчать второе орудие «Йана».
— Если мы собираемся подойти к ним борт в борт, то подставимся под огонь других орудий главной палубы, да и передней башни, — крикнул Камлот.
Мы уже потеряли несколько человек, и я знал, что потерь будет намного больше, если мы войдем в радиус поражения других орудий. Но, казалось, альтернативы не было, разве что вообще отказаться от погони, а этого делать я не хотел.
Отдав приказ приближаться со стороны левого борта, я направил огонь носового орудия вдоль поручней, где он уничтожал одно за другим орудия левого борта «Йана». Я приказал, чтобы наши орудия правого борта в свою очередь открывали огонь, как только окажутся в пределах поражения чужих оружий. Таким образом, мы поддерживали постоянный и непрекращающийся огонь по несчастному кораблю, преодолевая разделяющее нас расстояние и все приближаясь.
У нас было много потерь, но это было ничто по сравнению с потерями на «Йане», палубы которого были просто завалены мертвыми и умирающими. Положение корабля было безнадежным, и его капитан, должно быть, осознал это, потому что подал сигнал, что сдается, и остановил двигатели. Через несколько минут мы были рядом, и наш отряд перебрался через перила борта их корабля.
Камлот и я стояли и смотрели, как наши люди под предводительством Кирона направились перенести добычу и доставить некоторых пленников на борт «Софала». Я строил догадки о том, каким будет ответ на мое требование полного подчинения. Я знал, что свобода была нова для них, и вполне можно было ожидать эксцессов. Я страшился возможных последствий, ибо был твердо намерен устроить показательную расправу с каждым, кто меня ослушается, пусть даже в попытке сделать это я потерплю поражение.
Я видел, как большинство наших людей рассыпалось по палубе под командой великана Зога, тогда как Кирон повел отряд поменьше на верхние палубы в поисках капитана и онгйана.
Прошло не меньше пяти минут, прежде чем я снова увидел моего лейтенанта, выходящего из башни «Йана» с двумя пленниками. Он повел их вниз по трапу, они пересекли главную палубу и направились к «Софалу», тогда как сотня человек моего пиратского отряда в молчании наблюдала за ними.
Никто не поднял на пленников руку.
Когда заложники перебрались через борт «Софала», Кирон облегченно вздохнул и подошел к нам.
— Я думаю, что жизнь моя висела на волоске, так же, как и жизни пленников, — сказал он, и я согласился с ним.
Если бы мои люди начали убивать на борту «Йана» вопреки моим приказаниям, им бы пришлось убить меня самого и верных мне людей, чтобы спасти свои собственные жизни.
Онгйан немного шумел, когда пленники остановились напротив меня, но капитан «Йана» был потрясен. Во всем происшествии было нечто, что поразило его, а когда он приблизился ко мне на достаточное расстояние, чтобы разглядеть цвет моих волос и глаз, он был очевидным образом ошеломлен.
— Это беззаконие! — кричал онгйан Муско. — Я позабочусь о том, чтобы вас казнили всех до единого!
Он дрожал, но был багровым от гнева.
— Проследи, чтобы он не открывал рот, пока к нему не обратятся, — велел я Кирону и повернулся к капитану. — Как только мы заберем с вашего корабля все, что нам нужно, вы будете свободны, и сможете продолжать свое путешествие. Мне жаль, что вы не сочли нужным повиноваться, когда я приказывал вам остановиться; это сохранило бы много жизней. В следующий раз, когда вы получите приказ с «Софала» лечь в дрейф, повинуйтесь. А когда вернетесь в свою страну, объясните другим капитанам, что «Софал» — в море, и ему следует повиноваться.
— Могу ли я задать вопрос? — сказал он. — Кто ты такой, и под чьим флагом вы плаваете?
— На данный момент я вепайянин, — ответил я, — но мы плаваем под собственным флагом. Никакая страна не несет ответственности за наши действия, равно как и мы не отвечаем за действия какой бы то ни было страны.
Задействовав остатки экипажа «Йана», Камлот, Кирон, Гамфор и Зог перенесли с корабля все оружие, те запасы провизии, которые нам были нужны, и более ценную, но менее громоздкую часть груза. Это было сделано еще до наступления темноты. Затем мы сбросили за борт их пушки и позволили им продолжать путь.
Муско я задержал в качестве заложника на случай, если таковой нам когда-нибудь понадобится. Его держали под стражей на главной палубе, пока я не решу окончательно, как с ним поступить. Вепайянские женщины-пленницы, которых мы спасли с «Совонга», и наши собственные офицеры, которые тоже были расквартированы на второй палубе, заняли все каюты, так что Муско некуда было поместить. А я не хотел держать его в дыре под палубой, предназначенной для простых заключенных.
Я как-то упомянул об этой проблеме Камлоту в присутствии Вилора, и тот немедленно предложил разделить с Муско свою собственную маленькую каюту с тем, чтобы своей головой отвечать за пленника. Поскольку это казалось легким решением проблемы, я приказал перевести Муско в каюту Вилора, который сразу же и забрал его к себе.
Преследование «Йана» отвлекло нас от курса, и сейчас, когда мы снова взяли направление на Вепайю, по правому борту неясно виднелась полоса суши. Я мог только строить догадки, какие тайны лежат за этой туманной береговой линией, какие неизвестные звери и люди населяют terra incognita, что простиралась до самого Страбола и неисследованных экваториальных областей Венеры. Чтобы удовлетворить свое любопытство хоть отчасти, я направился в рубку, достал проклятые амторианские карты, и определив наше положение так точно, как это только было возможно при помощи расчетов, установил, что берег, который мы видим — это Нубол. Я помнил, что Данус упоминал эту страну, но не мог вспомнить, что именно он о ней говорил.
Мое воображение разыгралось. Я поднялся на носовую башню и стоял там один, глядя поверх слабо светящихся ночных вод Амтор на таинственный Нубол. Ветер разыгрался, это был уже почти шторм — первый шторм, с которым я столкнулся со времени своего прибытия на Утреннюю Звезду. Начали подниматься тяжелые волны. Но я вполне доверял кораблю и способности моих офицеров управлять им в любых условиях, поэтому меня не беспокоила нарастающая сила шторма. Однако мне пришло в голову, что женщины могут перепугаться, и мои мысли, которые редко бывали далеки от нее, вернулись к Дуари. Быть может, она была испугана!
