Верховный лорд напряженно думал. Ровными красивыми зубами он покусывал свои изящные пальцы. У него созрел план. Но краем сознания он следил и за мыслью Джерсона.
— Было время, — продолжал Джерсон, — когда ученый знал свое место. Он не покидал этого места, как механик на корабле не покидает своего. Нужно было только следить в оба за финансами. Ими заправляли по большей части евреи, а в евреях силен интернациональный дух, но их женщины любят титулы и всяческую пышность, и мужья у них в руках точно воск. И в глубине души еврей всегда боится солдата. Но ученому вы смело могли доверять. Прежде могли. Нужно было только напялить на него мундир, дать ему на время войны чин, и он становился таким ярым патриотом, что для вашего удовольствия готов был убить хоть родную мать. И с деловыми людьми было то же самое. Они просто обожали портупею и шпагу. Ради орденской ленты они готовы были ползать на брюхе. Это были дельцы старой закваски, из тех, что в четырнадцать лет шли в услужение в лавку или на фабрику. Прирожденные патриоты. Готовы отдать армии все, что ни потребуется. Так было прежде. Теперь не то. Все изменилось. Это проклятое образование, эти новые идеи проникают всюду. Отравляют мозги не хуже ядовитого газа. Подрывают дисциплину. Молодые ученые, те, что поумней, становятся большевиками, а то и похуже. Даже поверить трудно. На них нельзя положиться. Удивительное дело! А дельцы и банкиры все насквозь прониклись гнилым пацифизмом. Они впитывают его из воздуха. Они заражаются им от Америки. Черт знает, откуда они его нахватались! «Разве война выгодна?» — спрашивают они. Разве война выгодна? Каков вопросец, а? Мы еще держимся только потому, что богачи боятся коммунистов, а коммунисты не желают знаться с богачами. Неимущий пацифист держит в страхе пацифиста-богача, а нам это на руку. Но надолго ли это? Если они перестанут грызться между собой и оглядятся по сторонам, они вам мигом устроят Соединенные Штаты всего света, и флоты и армии попадут на свалку, а солдаты кончат свои дни в богадельне. Взять хоть наше положение. С этим самым газом. У нас в руках всем газам газ. Кажется, чего лучше. Другого такого случая у Англии не будет. Начни мы сейчас — и победа наша. А мы никого не можем взять за горло, мы сперва должны задуматься: а будут ли у нас вовремя пушки? А хватит ли у нас сильных взрывчатых веществ? А главное — соизволят ли мистер Кемелфорд и сэр Басси Вудкок любезно предоставить нам наш кровный газ? Брр! Тошнит, как подумаю!
Даже величайшим военным советникам нельзя давать воли, не то их речам конца не будет. Верховный лорд вздохнул и выпрямился с таким видом, который ясно давал понять, что совещание окончено. Он побарабанил пальцами по столу и кивнул.
— Когда пробьет час, mon general[21], у вас будет столько газа, сколько понадобится, — заверил он.
(И опять на миг его кольнуло сомнение.)
Как только Верховный лорд возвратился в Лондон, к нему был вызван сэр Басси.
Странная это была встреча. С незабываемого вечера пришествия, когда в мистера Парэма вселился Владыка Дух, этим двоим ни разу не привелось поговорить с глазу на глаз. Но в глубине сознания Верховного лорда все время со странной настойчивостью маячила коренастая фигурка сэра Басси.
Во властном спокойствии, с каким разговаривал теперь Верховный лорд, едва ли оставалось что-либо от деликатного мистера Парэма, и сэр Басси, утратив мрачноватую хозяйскую уверенность былых дней, походил теперь на струхнувшего, разобиженного мальчишку, которого отчитывает учитель.
Верховный лорд сидел за своим столом, величественный и невозмутимый. Это был снова Парэм во весь свой рост. По сравнению с сэром Басси он казался великаном.
— Я хочу поговорить с вами, Вудкок, — сказал он.
Совершенно новый тон.
Сэр Басси что-то проворчал себе под нос. Для него не приготовили стула. Оценив положение, он притащил себе стул с другого конца комнаты и уселся. Какой же он коротышка!
— Ну? — спросил он не слишком любезно.
— Я намерен возложить на вас ответственность за военные поставки Британской империи и в особенности — за цветные металлы, за взрывчатые и отравляющие вещества.
Никаких обиняков. Сэр Басси, застигнутый врасплох, не знал, что ответить. Вот бессловесное создание! Белый указующий перст устремился на него; ясный взор созерцал его.
— Вы хотели что-то возразить?
— Нелегкую задачу задаете, — сказал сэр Басси.
Но не стал отказываться.
— Это большая ответственность, — прозвучал голос Владыки Духа.
— Вне всякого сомнения.
— Я сказал: ответственность.
— Я как будто не глухой.
Он верен себе, этот сэр Басси.
— Слово «ответственность» означает, что, если в день, когда это понадобится, нужные материалы не будут представлены в неограниченном количестве, отвечать будете вы.
— А на что вам отравляющие вещества и газы? — вдруг резко спросил сэр Басси.
— В высшей степени необходимы.
Острый ум Верховного лорда мгновенно отметил то многозначительное обстоятельство, что сэр Басси сразу же подумал о газе.
— Так ведь газ — штука не историческая, — сказал сэр Басси. — Традиции его не предусматривают.
— Что же из того?
— Да разве вся эта ерунда не в духе истории?
— Какая ерунда?
— Военизация страны, государственное и национальное первенство, флаги, армии, границы, любовь к Британской империи, преданность, самопожертвование и затея крепко ударить по России.
— Разумеется.
— Ну, как же иначе, — в раздумье промолвил сэр Басси. — Да, так на чем мы остановились?
Видно было, что он собирается высказать взгляды выношенные и продуманные.
— Почему бы вам не вести вашу традиционную игру традиционными средствами? — начал он с заранее приготовленного аргумента. — Зачем впутывать в это дело современную науку? Для исторических событий пускайте в ход историческую армию и флот, а газы, танки и подводные лодки не трогайте. Если уж вам непременно надо тешиться национальными флагами и государственными границами, возвращайтесь к кремневым ружьям, пешим переходам и пушкам с десятифунтовыми ядрами, а современное оружие оставьте в покое. Химия — не вашей эпохи. Она не для вас. Это штука новая. Вы до нее не доросли.
На минуту Верховный лорд растерялся. Никогда не знаешь, чего ждать от этого сэра Басси. Потом на выручку ему, точно лучезарный ангел, явилось прекрасное слово.
— Преемственность, — произнес он как заклинание и откинулся на спинку кресла, чтобы лучше насладиться эффектом.
Внезапно обнаружились некоторые особенности мышления, издавна присущие Парэму. На время оставив манеру выражаться прямо и сжато. Верховный лорд стал пространно доказывать свою точку зрения.
